Маргарита и Мастер
Шрифт:
– 21 - 22, - 21 - это еще Жизнь, а 22 - это уже Конец Света, Смерть.
И Гамлет у Шекспира произнес тоже самое, как:
– Быть или не Быть.
– Именно эту фразу быстро повторяет Германн, проходя Инициацию.
– И дело не в том, что он никак не может выбрать, что лучше жизнь или смерть, - продолжал другой теоретик литературы, а в том, что выбрать:
– С первого взгляда нельзя, не получится, потому что и жизнь, и смерть уже покрашены черным человеком одним черным цветом.
– Ситуацию проясняет второй способ, указанный Пушкиным:
– Перечти Женитьбу Фигаро.
И становится ясно, что Граф, который виден перед нами, это может быть и не Граф вовсе, а Фигаро, и наоборот. Как узнать?
И вот узнать правду может только Инициированный, тот самый больной Германн в 17-м нумере Обуховской больницы, только он понимает, что перед нами не Царь и Пушкин - если читать не Бомарше, а Воображаемый Разговор с Александром 1 Пушкина, а у Бормаше это:
– Фигаро и Граф, - а:
– Или Царь в роли Пушкина, или наоборот, Пушкин в роли Царя.
У Бомарше тоже самое, инициированный видит не просто Графа и Фигаро, он видит:
– СЦЕНУ, - а на ней уже естественно, Графа в роли Фигаро, и Фигаро в роли Графа.
И таким образом, мы получаем Две Большие Разницы.
Одна - это взгляд на мир с Семнадцатого Года, а именно:
– Мы наш, мы НОВЫЙ мир построим, - что всё еще только началось на Земле.
И второй взгляд - это взгляд Екклесиаста из Библии, что не может быть ничего нового, так как всё:
– Уже было, было, было.
И значит никогда не может существовать уже ни Фигаро отдельно, ни Графа отдельно, а только на:
– Сцене: Граф в роли Фигаро, и Фигаро в роли Графа.
В Воображаемом Разговоре с Александром 1 может быть только так, как и написал сам Пушкин:
– Когда б я был Царь.
– Что значит, Пушкин в роли Царя, а Царь соответственно в роли Пушкина, потому что на сцене, кроме них никого нет. Никого, если не считать самого главного, вот этого:
– Черного Человека, - который и предоставляет Пушкину возможность быть Царем, а царю Пушкиным.
Всё это не требует доказательств, так как Очевидно. Но!
Но никто почему-то очевидное не может принять за правду. Автоматически действует посылка:
– Мир на земле утроен несовершенно, поэтому и искать правду здесь бессмысленно.
– И всеми силами стараются доказать эту правду начала мира с 17-го года.
Шекспир и Пушкин доказали как раз обратное:
– Правда - это то, что мир устроен также, как театр, имеет не одну, а две части:
– Сцену и Зрительный Зал.
– Такие же две части, как Море и Суша. Поэтому вы можете быть или там, или:
– Там, - и не можете стать наблюдателем и моря, и суши одновременно.
– Это произойдет, как сказано в Евангелии:
– Чуть позже, - уже на Новой Земле, где:
– Не будет морей, - не будет, следовательно, и деления мира на две части:
– На Часть - за крепостной стеной Бога, и на Часть людей, пытающихся штурмовать эту крепость.
Или наоборот:
– Люди именно и спрятались за крепостной стеной от Бога, и утверждают, что:
– А раньше-то ничего и не было!
Мы вот тока-тока разгребли всю эту кучу вранья в 17-м году, и теперь действительно пошла одна только:
– Голимая правда.
Глава 80
– Хочу сыграть, как Орлова, ткачиху, - сказала она.
– Так, рад бы не могу.
– Ты считаешь, что я хуже Орловой?
– Да - нет, может и лучше, по крайней мере, некоторые Кедры считают вас вообще, Русской Красавицей.
– Тогда, мэй би, сразу члена правительства?
– она даже чуть нагнулась к нему со сцены, а он взирал на нее снизу, как режиссер, недоумевающий еще и сам:
– Почему люди разговаривают своими словами, а не тащат цитаты из Гамлета?
Но добавил:
– Вам бы Офелию сыграть, или Ромео и Джульетту.
– Обе-обо-обеих сразу, что ли?
– Да какой смысл разбираться, если это дело, точнее:
– С этим делом мы покончили.
– Давно?
– Хотя и недавно. Теперь члена правительства может сыграть только ткачиха. Иди, устройся на ткацкую фабрику, как Любовь Орлова сделала для Александрова, или Манька Аблигация ради Владимира Высоцкого, чтобы его повысили в звании до майора уголовного розыска.
– Повысили?
– Не успели.
– Почему, Манька Облигация не согласилась на роль его резидента на ткацкой фабрике?
– Не то, что не согласилась, а наоборот, стала резидентом ткацкой фабрики в уголовном розыске.
– И мне, что ли, играть Офелию, как агенту эФБиАй?
– Да, тем более, тебе это легко сделать, ты была в Америке - значит уже завербована.
– Я не хочу здесь работать официанткой, а по совместительству играть в народном театре. Можно я буду работать артисткой, а играть официантку?
– Можно-то можно, да только нельзя, и знаешь почему?
– Это единственное место уже занято любовницей механика Гаврилова по прозвищу Ми Халковский?