Маргарита Наваррская
Шрифт:
– К каким же?
Симон передернул плечами.
– Это я оставляю на твое усмотрение. Не в пример мне, ты смышлен и находчив. Тут тебе и карты в руки.
Габриель энергично взъерошил волосы.
– О Боже! Ну что, что я могу сделать?
– Прежде всего, помешай Филиппу сейчас, - посоветовал Симон.
– А дальше видно будет.
– Но как я могу ему помешать?
– с горечью произнес Габриель.
– Гм... Видать, ты и в правду потерял голову. Разве я не ясно сказал: ПОМЕШАТЬ. Прийти и помешать. Внахалку. Хотя бы так, как пытался сделать я, по собственной
Габриель удивленно поднял брови.
– Так значит, ты...
– Ясное дело! А ты что, думал, я просто дурачусь?
– По правде говоря, да.
– Вот и ошибся. Я собирался пререкаться с Филиппом до тех пор, пока Матильда не почувствовала бы себя неловко и не убралась восвояси. Дурак, не додумался обвинить их в стремлении остаться наедине - тогда бы она быстрехонько умоталась.
– Симон сокрушенно покачал головой, - И все-таки я тугодум... Ну, так что решить? Пойдем к Филиппу или махнешь на все рукой? Последнее, кстати, тоже неплохое решение. Пускай он всласть позабавится с нею, пока она не надоесть ему - держу пари, долго ждать не придется. В конце концов, ее не убудет. Вряд ли она девственница; боюсь, эта добродетель при дворе Маргариты не в почете. К тому же нет худа без добра - с Филиппом твоя Матильда наберется немного опыта, научится некоторым штучкам, которые, возможно, придутся тебе по вкусу...
– Это ты по своему опыту судишь?
– едко осведомился Габриель, Насчет некоторых штучек...
– Увидев кислую мину на лице Симона, он злорадно ухмыльнулся.
– Это я так, в шутку сказал - чтоб жизнь тебе медом не казалась. Хватит меня раззадоривать, я уже завелся... Да, вот еще что. Когда Гастон станет называть тебя дурачком, не верь ему. Это неправда.
Симон застенчиво улыбнулся.
– А я и не верю.
2. ГРЕХОПАДЕНИЕ МАТИЛЬДЫ ДЕ МОНТИНИ
Когда дверь за Гастоном Альбре затворилась, Филипп ласково обратился к Матильде:
– Прошу садиться, барышня. Выбирайте, где вам удобнее.
– Он заговорщически подмигнул ей, всем своим видом показывая, что самое удобное место у него на коленях.
– Официальная аудиенция закончена и нам больше нет нужды следовать протоколу.
– Благодарю вас, монсеньор, вы очень милы, - смущенно ответила девушка.
– Но лучше я постою. Тем более, что мне, пожалуй, пора возвращаться к госпоже.
– Тогда я тоже постою, - сказал Филипп, поднимаясь с кресла.
– И кстати, я вас еще не отпускал.
– Да, монсеньор?
– Я хотел бы узнать, кто будет присутствовать на сегодняшнем приеме. Из знати, разумеется.
– Ну, прежде всего, госпожа Бланка Кастильская. Не исключено, что будет и ее брат, дон Фернандо.
– Вот как!
– удивился Филипп.
– Граф Уэльва уже приехал?
– Да, монсеньор. Ее высочество как раз давала мне поручение, когда ей доложили о прибытии господина принца.
– Гм. А мне казалось, что он должен сопровождать свою сестру, принцессу Нору.
– Госпожа Элеонора приедет несколько позже, вместе со старшим братом, королем доном Альфонсо.
– Даже так! Ну что же... Итак, на приеме будут принцесса Бланка,
– Госпожа Жоанна, сестра графа Бискайского.
– А сам граф?
– Нет, он не... мм... Вчера поздно ночью он только возвратился с Басконии, и у него накопилось много неотложных дел.
"Ясненько, - подумал Филипп.
– Маргарита и ее кузен настолько не переваривают друг друга, что даже избегают личных встреч. Боюсь, в самом скором времени я буду втянут в эту семейную вражду... А жаль, - решил он, вспомнив о Бланке.
– Очень жаль... Впрочем, это мы еще посмотрим. Говорят, Бланка не в ладах с мужем и весьма близка с Маргаритой. Так что все может быть..."
– Благодарю вас, барышня. Продолжайте, пожалуйста.
– Из всех, достойных вашего внимания, остались только господин виконт Иверо и его сестра, госпожа Елена.
– Виконт по-прежнему дружен с госпожой принцессой?
– поинтересовался Филипп. Он не спеша расхаживал по комнате, медленно, но верно приближаясь к Матильде.
Девушка стыдливо опустила глаза.
– Ну, собственно... В общем, да.
– А ваш брат?
Если предыдущий вопрос привел Матильду в легкое и вполне объяснимое замешательство, то упоминание об Этьене явно обескуражило ее.
– Прошу прощения, монсеньор. Боюсь, я не поняла вас.
"Вот так дела!
– изумился Филипп.
– Неужто Маргарита изменила своим принципам и завела себе сразу двух любовников?.. Но с этим мы разберемся чуть позже".
Он подступил к Матильде вплотную и решительно привлек ее к себе. Девушка покорно, без всякого сопротивления, отдалась в его объятия.
– Монсеньор!..
– скорее простонала, чем прошептала она.
– Называй меня Филиппом, милочка... О Боже, какая ты хорошенькая!
Матильда подняла к нему лицо; глаза ее томно блестели.
– Филипп, - нараспев, как бы смакуя это слово, произнесла она.
– Я люблю вас, Филипп. Я так вас люблю!
– А ты просто сводишь меня с ума, - пылко ответил Филипп.
– Да, да, сводишь с ума! И я вправду рехнусь... если сейчас же не поцелую тебя.
Что он и сделал. Его поцелуй был долгим и нежным; таким долгим и таким нежным, что у Матильды дух захватило.
Потом они целовались наперегонки, жадно, неистово. Отсутствие опыта Матильда восполняла самоотверженностью влюбленной женщины; в каждый поцелуй она вкладывала всю свою душу и с каждым новым поцелуем все больше пьянела от восторга, испытывая какое-то радостное потрясение. В действительности любовь оказалась еще прекраснее, чем она могла представить даже в самых смелых мечтах.
Филипп подхватил полубесчувственную девушку на руки, перенес ее на диван и, весь дрожа от нетерпения, лихорадочно принялся стягивать с нее платье. Немного придя в себя, Матильда испуганно отпрянула от него и одернула юбки.
– Что вы, монсеньор!
– в смятении произнесла она.
– Это же... Ведь сюда могут войти... И увидят...
– Ну и пусть видят... Ах, да, точно!
– опомнился Филипп.
– Ты права, крошка. Прости, я совсем потерял голову. Говорил же я, что ты сводишь меня с ума.
– Он обнял ее за плечи.
– Ну, пойдем.