Мариам. Талант соединенный с мужеством
Шрифт:
Так и произошло. Диана из Кисловодска уехала в Москву и поступила в мединститут, избрав профессию врача. Шесть лет бабушка передавала ей свой характер, учила её доброте, всему хорошему. Диана оказалась верной заветам бабушки.
Диана – студентка 2-го Московского медицинского института
Семейная ценность
В марте 1993 года Пятигорская студия телевидения сняла фильм о Мариам Ибрагимовой. Съёмочная группа была благодарна судьбе, что жизнь познакомила их с талантливой женщиной, отзывчивым человеком, с которым можно говорить часами. Много в ней мудрости и материнского тепла, а если с кем случалась беда, Мариам Ибрагимовна всегда была рядом: поможет, подскажет, поймёт, отдаст последнее.
Маргарита Губина, журналист:
– В тот весенний день Мариам Ибрагимовна много рассказывала о своём любимом поэте Лермонтове и внучка Диана внимательно слушала её. А нам Мариам Ибрагимовна была близка как автор многих художественных произведений. Один из её последних романов – книга о Шамиле. Задала вопрос, почему писательница обратилась именно к этому герою, легендарному Шамилю.
Мариам Ибрагимова:
– Долгие годы этот образ был искажён нашей историей, а мне хотелось сказать о Шамиле правду.
Губина: Я знаю, что вы неравнодушный человек, что с болью относитесь к тому, что происходит у нас сегодня вокруг.
М.И.: Конечно. Разве всякий нормальный человек не должен относиться с болью? Вот, например, когда показывают по телевидению или читаешь, что где-то происходит насилие, война – в Армении, Азербайджане, в Осетии, Ингушетии…
Губина: В Грузии…
М.И.: В Грузии. Везде! Я знаю среди многих азербайджанцев и армян, грузин и осетин отличнейших людей.
У них есть родство – они испокон веку смешаны. Браки между собой как и раньше, так и теперь совершают. Вот только своего происхождения, корней своих не знают. Ну и когда это всё происходит, я закрываю глаза или выключаю телевизор – не могу смотреть, мне жалко всех. Не могу видеть убитого человека. Думаю, почему на ребёнка, на женщину поднимают руку? Как можно! Этого я не понимаю…
Вспоминаю, как в детстве я дралась, на всё была способна. Но чтоб поднять руку на ребёнка, потому что он другой национальности, – да я бы себе руку отрубила. Как можно спокойно на это всё смотреть?!
Это братоубийственная война! Дикость, сумасшествие, или люди обалдели от какого-то воздействия? Ничего не могу понять.
Губина: Но вы верите в то, что мир вернётся на нашу землю и на Кавказе всё будет спокойно?
М.И.: Я верю. А почему верю? Люблю религиозных людей. Всё-таки религия – это большое дело.
Настоящие умные религиозные деятели, к какой бы религии они ни относились – мусульмане, иудеи, христиане, другие, – мудрые люди… Миротворцы… Делают много хорошего. Не верить ни во что – это ужасно, потому что не верят ни во что только люди ограниченные, им нужна палка, хлыст, насилие.
А умные должны во что-то верить. Считаю, что все гениальными быть не могут, талантливыми не могут, но верить в лучшее должен каждый.
И это лучшее идёт от Бога. Я так считаю.
Губина: Вот в вашем доме на полке есть Коран. Он лежит такой затёртый, такой старый… Семейная ценность?
М.И.: Да. Я когда-то учила Коран, но алфавит знаю немножко, не весь. Русские книги читают слева направо, а Коран – справа налево.
Вот, Дианочка, смотри, – обращается к внучке, – этому старинному Корану много лет. Он перешёл от прадедушек, от прабабушек, от твоего дедушки Ибрагима. Вот видишь, дед твой записал по-арабски: и когда я родилась, и когда Бутта, твой дядя, и когда другой мой брат, Джабраил. Записаны все: кто, когда родился, в каком году.
Это наша семейная реликвия. Её надо хранить.
Некоторые кадии, муллы, люди, которые умеют читать по-арабски, предлагали за этот Коран большие деньги, говорили: «Отдай нам, мы за него тебе современные Кораны дадим». Я сказала: «Нет, не дам». Даже если очень буду нуждаться и буду голодать, если мне дадут за него миллион, я умру от голода, а эту книгу не отдам, потому что это священная реликвия.
Я люблю этот Коран, он наш, семейный, его надо всегда беречь. И он у меня под головой. Видишь, какой он потёртый, очень старый Коран.
Дом её – в самом центре старого Кисловодска, всегда был притягательным местом для многих. Земляки из Дагестана находили под его кровлей приют, становились первыми слушателями её творений. К их мнению она прислушивалась и особо им дорожила.
Здесь, на улице Чкалова, 16, завершился её земной путь. Сердце Мариам Ибрагимовой перестало биться ранним утром 19 августа 1993 года, в час, когда над городом поднималось яркое солнце, призывая всё живое к жизни, к началу трудового дня.
И было Мариам 75 лет…
Невежество и алчность – источник всех земных бед.
Врач Мариам
Меня часто спрашивали, почему я решила стать медиком.
Отвечала: «Наверное, потому, что врач стоит ближе всех к страданиям людей, соприкасается с чужой болью чаще других…
Человек начинается с доброты, с умения откликаться на чужую боль».
Мариам Ибрагимова была замечательным учёным, историком, к тому же красивой женщиной и прекрасным врачом. Есть нечто родственное, близкое и в образе созданного ею имама Шамиля, и в образе самой Мариам Ибрагимовны Ибрагимовой, а именно – любовь к Дагестану, к Кавказу, к жизни и свободе!
Гаджи Гамзатов,
председатель Президиума Дагестанского филиала АН СССР,
Действительный член Российской академии наук