Мариэль. Замок в ипотеку
Шрифт:
Флиом сделал паузу и вдруг сказал:
— У нас есть немного в запасах. Завтра привезем. Безвозмездно. По-соседски.
— Большое спасибо! — Мари помахала ему пальчиками и перевела взгляд на замершего Шеймаса. — Заводи, — процедила она сквозь натянутую улыбку, — пока этот главнюк не передумал.
Шеймас поперхнулся собственным шоком и, закашляв, поспешил опустил крышу и поднять стекла. Как только раздался щелчок о блокировке салона, он активировал автопилот и поднял свейх над площадью.
— Ты либо гений, либо сумасшедшая, — проговорил он.
Подумав, Мари ответила:
— Я
Они переглянулись и засмеялись.
Глава 23. Наедине
Покинув резервацию флиомов, Шеймас занес руку над панелью для введения координат автопилотирования, но ненадолго замер. Мари заметила его замешательство и спросила, все ли в порядке.
— Не хочешь прогуляться? — вдруг предложил он.
— Даже не знаю, — пожала плечами Мари. — В замке столько работы.
— Ты заслужила выходной.
Мари замялась. Она действительно устала, хотела отвлечься, отдохнуть, возможно, даже немного выпить.
— Ну хорошо, — улыбнулась она. — Куда отправимся?
— В лес кавров, — спокойно ответил Шеймас, разворачивая свейх.
— Могла бы и не спрашивать, — пробурчала Мари. — Пригласить девушку на прогулку в лес, кишащий чудовищами, это в твоем стиле.
Шеймас молча хохотнул и, вопреки надеждам Мари привезти ее в более миролюбивое место, приземлил свейх прямо перед угрожающей чернотой густых зарослей.
— Идем, тебе понравится, — улыбнулся он, спрыгивая на землю.
— Да я уже в восторге, — голосом, дрогнувшим от подступившего к горлу ужаса, отозвалась Мари, стараясь подчинить себе непослушные ноги.
Шеймас достал из багажного отделения корзину и длинный нож, похожий на мачете, и кивнул Мари на узкую тропу, ведущую в лесную бездну.
— Насобираем ягод. Гилья испечет пирог.
Не отставая ни на шаг, Мари двинулась вслед за Шеймасом. Срубая мешающие ветки и стебли вьюнов, он шел все дальше. Духота осталась за спиной. По мере углубления в лес становилось свежее и прохладней.
Мари почувствовала жгучую боль в плече и увидела впившегося в нее крупного москита. Остановившись, она тихонько окликнула Шеймаса. Он обернулся и, огорченно вздохнув, сказал:
— Мне так жаль. Руку придется отрубить.
— Не смешно. Убери его.
Шеймас смахнул москита и, оглядевшись, сорвал с одного куста несколько листьев. Растерев их в ладонях, он стал обмазывать руки Мари их соком.
— Это репеллент.
— А почему тебя они не трогают?
— Из-за смешанности крови. Для них я нездоровая пища. А ты лакомый кусочек, — улыбнулся он, плавно переходя на шею и приоткрытую зону декольте.
— Вот тут я сама! — Мари сорвала таких же листьев и закончила свою маскировку самостоятельно, не позволив Шеймасу касаться даже ее ног.
— Ты что, фригидная? Тебе не доставляет удовольствие мужской массаж?
— Нет, я просто селедка с фигушками, — напомнила ему Мари. — Где ягода-то? Я не собираюсь бродить тут до ночи. У меня сегодня свидание.
Шеймас изменился в лице, будто мысль о свидании Мари с Вейцом сводила его с ума.
— Ты не передумала?
— Я не знаю его жену. Так что я перед ней ни в чем не виновата. Мы
Мари вела себя непринужденно и чувствовала, что ее непоколебимость еще больше заводит Шеймаса. Его волосы периодически темнели, полыхая красным — сигналом злости, а на щетинистом лице перекатом стальных шариков играли желваки.
— Нет у него никакой жены, — проворчал он и, развернувшись, пошел дальше.
Мари расплылась в довольной улыбке. Шеймас ревновал ее и делал все возможное, чтобы предотвратить ее флирт с другими мужчинами. Любой женщине будет приятно знать, что у нее есть поклонник, готовый ради нее на все. К тому же у нее отлегло от сердца. Вейц свободен! Не то, чтобы она теплила большие надежды на их совместное будущее. Просто спать будет спокойней, зная, что завтра к ней не явится разъяренная супруга мужа-изменника и не сравняет ее с городской канализацией.
— Вот она, — Шеймас, выйдя на небольшую опушку, показал на низкие кустики с фиолетовыми плодами. — Сиега. Сочная, сладкая, питательная и лечебная. В толченом виде ее принимают от простуды. Но в нашей области простуда — заболевание редкое, поэтому нет необходимости ходить в лес.
— А кавры далеко? — Мари села у одного из кустов и принялась его обирать.
— Они могут быть где угодно. Это их дом.
Мари покачала головой.
— Шеймас, тебе нравится пугать и дразнить меня? Ты сам говорил, надо время, чтобы кавры приняли меня. Ты не завел бы меня прямо в их логово.
Он отставил корзину и присел рядом с Мари.
— Ты ведь не чувствуешь от меня опасности, так? — спросил он, тоже сорвав ягоду.
— Нет, — ответила Мари, подняв лицо и робко взглянув в ярко-зеленые глаза Шеймаса, в тени густых крон кажущиеся еще ярче. — Ты оберегаешь меня.
— Как это — быть запечатленной с двумя?
— Это сложно, — честно призналась Мари и, придвинув корзину, ссыпала туда сорванные плоды. — Но интересно. Особенно сравнивать.
— И кто из нас с Лу лидирует?
— Он нежный, романтичный, ласковый предатель. Ты грубый, наглый, невоспитанный друг. Вы оба хороши.
Шеймас засмеялся, и Мари обратила внимание на появившиеся ямочки на его щеках. И как она раньше их не замечала! Они придавали ему некую беспечность, приоткрывали завесу той черствости, которой он оброс в Трейсе, а возможно, и намного раньше. Он наполовину палал, а значит, отчасти такой же взбалмошный, как сама Мари.
Собирая ягоды, она тайком поглядывала на Шеймаса и признавала, что он становится для нее намного больше, чем деловой партнер или друг. Мари сроднилась с его взглядом, улыбкой, голосом. Она привыкла к тому, что у него две пары потертых штанов и две майки, которые он надевает через день после тщательной стирки Гильи. Привыкла к терпкому запаху его пота, сигаретного дыма и машинного масла, которым, очевидно, пропитались даже его волосы. К его небрежным привычкам. На счету Мари были исключительно деловые мужчины в костюмах, туфлях, с брендовыми очками и часами. Те, кто либо не курит, либо предпочитает дорогие сигары. Кто пьет не дешевый эль в забегаловке, а заказывает виски и коньяк долгосрочной выдержки. Кто ест фуа-гра, а не бычий член, чтобы впечатлить женщину.