Марина и цыган
Шрифт:
– Марина, а ты знаешь, какую сплетню распустила о тебе Зинка? – снова начала Алёнка.
– Нет. А что такое?
– Она сказала, что Вадим тебе надоел и поэтому ты хотела познакомить его с какой-то девкой из Чижово.
Я пожала плечами:
– Пусть говорит, если ей от этого легче. В конце концов, сплетни сочиняют лишь те люди, которые не способны больше ни на что другое…
– Ну, ладно, я побежала, Марина, - спохватилась вдруг моя собеседница. – А то меня Димка с клеем ждёт!
Перемыв посуду, я взяла книгу стихов Лермонтова и улеглась на диван. Однако чтение не шло мне на ум, потому что мои мысли снова
– К Вам можно, тётя? – робко спросила Марица, заглянув через открытое окно в комнату.
– Заходите, ребятки! – радушно пригласила я. – Вы как раз вовремя!
Показав девочке, как нужно подметать пол, я вручила ей веник, а сама пошла с Яшкой во двор вытряхивать дорожки. Затем вымыла пол, отослав цыганчат умываться. Пока полы в комнатах просыхали, мы втроём уселись на пороге кухни и стали рассматривать иллюстрации в журналах «Вокруг света». К этому времени подогрелся на плите суп и оставшиеся от завтрака котлеты. После того, как цыганчата поели, мы с Марицей принялись мыть посуду, разрешив её брату пока пострелять во дворе из рогатки. Когда я сложила посуду в буфет, девочка сказала:
– Мы, наверно, пойдём, тётя!
– Куда вы так рано? – удивилась я.
– Нам дядя велел…
– Какой ещё дядя?
– Наш.
– А вы что, сказали ему, куда идёте?
– Да.
– И он вас отпустил?
– Он сказал: «Она человек занятой, вы ей долго не надоедайте!»
Немного подумав, я снова спросил:
– А сколько лет вашему дяде?
– Много. Он такой, как Ваш. Ну, тот, по которому мы вчера из рогатки стреляли.
– А вы разве его знаете?
– Конечно. Он в табор приходил к моему дяде.
«Ну, Женька, погоди!» - мысленно пригрозила я дядьке, а вслух сказала:
– У вас один дядя?
– Нет, два.
– И как их зовут?
– Дядя Рома и дядя Вася.
– А кто из них старше?
– Дядя Рома.
– Это который с моим дядей дружит?
– Да.
Марица рассказала мне всё, что знала, и поэтому я больше не стала удерживать цыганчат. После их ухода я снова легла на диван и принялась размышлять. Информация, полученная мной от Марицы, открыла мне глаза на многое и, прежде всего, на поведение Женьки, который столь длительное время ухитрялся водить меня за нос. Теперь мне стали понятны все его намёки и недомолвки. Оказывается, вокруг меня был сплетён целый
заговор, нити которого тянулись в цыганский табор. Одним из звеньев цепи являлась также записка, подписанная буквой «Р». И то, что одного из родственников Марицы звали Ромой, вряд ли было случайностью. Пылая праведным гневом по отношению к Женьке, я всё же решила пока ничего не говорить ему, дабы хорошенько обдумать свою месть. Поэтому, когда дядька явился в двенадцать часов на перерыв (его отпуск уже закончился), моё поведение ничем не отличалось от обычного. Во время обеда Женька сказал:
– Марина, я по дороге встретил деревенских, так они интересовались: будешь
Из боязни, как бы меня не выдало моё лицо, я промолчала, опустив глаза в тарелку.
– Мой совет тебе – идти, - продолжал между тем дядька. – Соберётся молодёжь со всех окрестных деревень… Кстати, Руслан тоже придёт!
В ответ я бросила на него быстрый взгляд:
– А ты будешь там?
– Конечно!
– А костюм?
– Что-нибудь надену, - туманно ответил Женька. – Так что им передать?
– Передай, что я вряд ли смогу прийти.
– Почему?
– Потому что не всё зависит от меня.
– Давай я попрошу сестру отпустить тебя, - предложил дядька.
Однако я покачала головой:
– Ты же знаешь мою маму!
Женька хотел было что-то возразить и я, опасаясь, что он всё испортит, добавила:
– Лучше мне самой попытаться… Но определённо обещать ничего не могу!
Пообедав, дядька прилёг отдохнуть на диван, а я отправилась в сад за яблоками. Затем, вернувшись во двор, села в тень под погребом и принялась думать, как мне использовать маскарад в плане своей мести. Не успела я догрызть яблоко, как ворота открылись и во двор, озираясь по сторонам, вошли деревенские. При виде меня они с радостными восклицаниями окружили погреб. В ответ, не поднимая головы, я небрежно махнула рукой: дескать, не мешайте думать! Тогда они отошли в сторону и стали шептаться, поглядывая на меня. Неожиданно от них отделился Вадим. Приблизившись ко мне, он оперся рукой на крышу погреба и начал громко декламировать:
Гирей сидел, потупя взор,
Янтарь в устах его дымился;
Безмолвно раболепный двор
Вкруг хана грозного теснился,
Всё было тихо во дворце;
Благоговея, все читали
Приметы гнева и печали
На сумрачном его лице,
Но повелитель горделивый
Махнул рукой нетерпеливой
И все, склонившись, идут вон.
Не успела я ничего ответить на столь дерзкую выходку, как к нам подошёл Димка. Словно обращаясь ко мне, он протянул вперёд руку:
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила.
Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи.
Чей голос выразит сильней
Порывы пламенных желаний?
Чей страстный поцелуй живей
Твоих язвительных лобзаний?
Как сердце, полное тобой,
Забьётся для красы чужой?
Не успел мой сосед закончить, как к нему подскочил Федя:
Утешься, друг: она дитя.
Твоё унынье безрассудно:
Ты любишь горестно и трудно,
А сердце женское – шутя.
«Издеваются они надо мной, что ли?» - подумала я и решительно поднялась с земли. Но в этот момент мне преградила дорогу Зинка. Подбоченившись, она встала между мной и Вадимом и, уставясь на меня полным ненависти взглядом, прокричала нараспев следующую частушку:
Мне милёнок изменил,
А я и не перечила!
Да недолго он гулял –
Всего лишь два вечера!
– Почти три недели! – после возникшей паузы, ни на кого не глядя, негромко произнёс Синеглазый.