Марий и Сулла. Книга первая
Шрифт:
«Оптиматы вызовут у толпы недоверие к Эквицию, — думал он, возвращаясь с форума, — и Апулеевы законы провалятся… Нужно найти человека, который противостоял бы замыслам врагов».
Посоветовавшись с Главцией, Сатурнин решил повидаться с Семпронией.
Вдова Сципиона Эмилиана приняла его, стоя посреди атриума. Лицо ее было строго.
— Что тебе угодно? — холодно спросила она, не понимая, зачем он пришел.
— Благородная госпожа, ты знаешь, какие великие цели преследуем мы, популяры, а я, продолжатель полезного дела Тиберия Гракха…
— Кто тебе сказал, что оно было полезным? — перебила матрона, хмурясь.
— Госпожа моя, Тиберий провел аграрный закон на благо земледельцев. Я возобновил этот отмененный закон во имя справедливости…
— Это была ошибка брата, и он поплатился за нее жизнью…
— Госпожа моя, завтра выборы народного трибуна, и я пришел просить тебя подтвердить на форуме, что Эквиций из Фирма — сын Тиберия Гракха…
— Такого сына у него не было.
— Верно, не было, но ради блага республики умоляю тебя объявить об этом…
— Никогда! — гордо подняла голову Семпрония. — Сципион Эмилиан был против этого закона, а ты хочешь, чтобы я способствовала утверждению его в комициях? Постыдись!..
— Госпожа, одно твое слово — и ты облегчишь участь бедняков, откроешь им путь к сытой, спокойной жизни!
— Ты хочешь, чтобы я ложно клялась богами? Я, внучка Африканского Старшего?!
— О, умоляю тебя, славная супруга великого Сципиона! — вскрикнул Сатурнин и, упав на колени, ухватился за край столы, прижал ее к губам. — О, госпожа! Сжалься над плебсом! Если сын Тиберия Гракха возьмет на себя ассигнации кимбрских земель, сенат не посмеет вторично пойти против плебса!
— Ты не понимаешь, о чем просишь. Оптиматы знают об участи, постигшей сыновей Тиберия Гракха. А мнимый сын, которого ты прочишь в народные трибуны, будет объявлен на форуме обманщиком.
— Я выставлю свидетелей…
— Лжесвидетелей и лжесына Гракха! Никогда!
— Умоляю тебя…
— Уйди. Ты должен благодарить богов, что я не донесу сенату о твоих подлых намерениях.
Сатурнин вскочил, лицо его пылало.
— Я докажу, что он — сын Тиберия Гракха, а если ты станешь мне мешать — берегись!..
Семпрония, задрожав от негодования, хлопнула в ладоши; вбежала рабыня.
— Позови невольников! — крикнула она твердым голосом. — Пусть они выгонят этого презренного человека!
Сатурнин побледнел, бросился к двери. Па другой день Сатурнин добился избрания Эквиция народным трибуном.
— Кинриты, — кричал Метелл Нумидийский, — это не сын Гракха! У Тиберия было три сына, и все они умерли: один на службе в Сардинии, другой в младенческом возрасте в Пренесте, а третий, родившийся после смерти отца, — в Риме. Семпрония, родная сестра Тиберия, может подтвердить правдивость моих слов…
Выступила Семпрония, подняла руку:
— Кинриты, клянусь богами, что все дети Тиберия умерли!
По плебс отнесся к ней недоверчиво.
— Разве нобилям можно верить? — возбужденно роптали старики. — Сципион был против наделов, и теперь его вдова лжет перед лицом богов в угоду нашим врагам!
— Не верьте им, квириты! — вопил Сатурнин. — Они подослали Нонния, чтобы сорвать земельный закон!
— Убийца! — крикнул Метелл. — Пусть воздадут тебе боги за предательство!
И он, разгневанный, покинул форум.
Выборы консула происходили при невероятном шуме. Сенат выставил кандидатуру Меммия, и когда тот явился, окруженный магистратами, Сатурнин возвысил голос:
— Квириты! Взгляните на этого мужа! Он был популяром, потом изменил народу! Он добивается консульства, заискивая перед сенатом и перед вами!
— Люций Апулей Сатурнин! — воскликнул Меммий. — Боги слышат твои лживые слова!..
Голос его потонул в бешеном реве толпы. Главция взмахнул палкою.
— Достоин ли жить изменник? — воскликнул он. — Квириты, бейте злодея!
Произошла свалка. Меммий что-то кричал, пытаясь остановить озверелый людской поток; он воздевал руки к небу; лицо его было бледно, остановившиеся глаза тупо смотрели на занесенные над ним палки. И вдруг он побежал. Его догнали, окружили, палки опустились на голову, руки, спину, плечи.
Он упал, и десятки ног с остервенением топтали его.
Сатурнин спокойно смотрел на кровавую расправу, думая, что жалеть и щадить врагов народа преступно, но когда услышал шутки Главции, невольно содрогнулся.
Главция кричал:
— Вот лежит месиво из костей и мяса! Клянусь Эринниями, что жена его не найдет места, куда бы поцеловать!
Никто не смеялся, и Сатурнин взвизгнул не своим голосом:
— Перестань тешиться шутовством! Разве не видишь, что сейчас не до этого?
Главция пожал плечами, усмехнулся:
— Крови испугался? Стыдись! Нужно быть стойким до конца. Нужно смотреть в глаза смерти с шуткой на губах и со смехом в сердце!
…Сатурнин твердо проводил Апулеевы законы — хлебный и колониальный.
— Цены на хлеб для столичного плебса должны быть понижены с шести и одной трети за модий до пяти шестых асса, — говорил он, и крики одобрения плебеев — горожан и ветеранов Мария — гудели над форумом. — Сенатские земли в провинциях, а также в Галлии, Транспаданской и Трансальпийской, должны быть нарезаны и распределены между ветеранами Мария, римскими и италийскими пролетариями, и ассигнации поручены консулу Марию…
Трибы голосовали, но сенаторы с пеной на губах выступили против законов; они настояли, чтобы трибуны наложили veto, и растерялись, когда Сатурнин, не обращая на это внимания, продолжал отбирать голоса.