Марий и Сулла. Книга первая
Шрифт:
Деревья, заботливо посаженные Марием ко дню ее свадьбы разрослись и теперь отбрасывали длинные тени.
Юлия села на мраморную скамью под дубом. Уезжать из Рима не хотелось.
«Он, всюду он: и во сне и наяву. Когда же я освобожусь от этого наваждения?..»
Сзади послышался легкий свист. Она обернулась, но из-за листвы ничего не увидела. Встала и, обойдя дуб, подошла к туфовой стене. Свист повторился.
Она подняла глаза и увидела человека, сидевшего верхом на ограде. Это был старый красноносый карлик с седыми волосами.
— Привет госпоже, хранимой богами! — сказал он, подняв руку, в которой держал эпистолу.
Юлия молча наклонила голову, сердце ее забилось. Навощенная дощечка упала к ее ногам. Юлия не решалась ее поднять.
— Торопись, госпожа!
Очнулась, вскрыла письмо. И, вспыхнув, шепнула:
— Иду.
Тихо пробралась в кубикулюм, оделась и, сказав рабыням, что отправляется в храм Меркурия помолиться о счастливом путешествии, вышла на улицу.
У Мугонских ворот увидела карлика. Оглянувшись на нее, он пошел впереди; свернул в одну уличку, в другую и, наконец, остановился перед невзрачным домиком.
— Господин ждет тебя, — шепнул карлик и, распахнув дверь, пропустил ее вперед.
Она очутилась в небольшом, чрезвычайно чистеньком атриуме.
Сулла сидел у водоема. Солнечные лучи, проникавшие сверху, освещали его лицо, зажигая волосы на голове.
При скрипе двери он встал.
— Я знал, что ты придешь, — просто сказал он, сжимая ее руки. — Ты не могла не прийти…
— Пощади меня…
— Юлия! Она молчала.
— Помнишь нашу первую встречу?
— Увы!..
— Юлия, ты меня полюбила…
Не знала, что ответить. В его глазах была необыкновенная суровость, испугавшая ее.
— Большая преграда разделяет нас, Юлия! Мы пошли разными путями. Ты — жена Мария…
— Зачем же ты позвал меня, Люций Корнелий? — упрекнула она его.
— Я позвал тебя, чтобы ты потребовала у Мария развода…
— А потом?
— А потом пусть свершится уготованное богами!
Она опустила голову. Вспомнились долгие бессонные ночи в думах о ком, вести из далекой Азии о громких победах над Митридатом, о переговорах с парфами на берегу Евфрата. Он был величественен и любил похвалиться своим счастьем. Чем же она пленила этого полководца? Юностью? Улетела. Молодостью? Проходит.
Некоторое время они молчали. Наконец Сулла сказал:
— Помнишь, Юлия, ты была в моей власти, когда я спас тебя от пьяных всадников? И теперь ты тоже в моей власти…
— Тогда я верила в тебя, Люций!
— А теперь?
— Верю еще больше.
Он засмеялся.
— А если ошибаешься? Может быть, кубикулюм готов уже для нас, может быть, ложе усыпано цветами…
— Пойдешь со мною?
Она вспыхнула.
Сулла провел рукой по затуманившимся глазам и тихо вымолвил:
— Пойдем. Разве мы не любим друг друга?
Не дожидаясь похорон Друза, Телезин и Лампоний, и сопровождении Мульвия, помчались, загоняя лошадей, м Аскулум, главный город области пиценов, где надеялись увидеться с вождями, подготовлявшими племена к восстанию.
Вскоре города всколыхнулись, воинственный клич разнесся по всему полуострову, и союзники, поставлявшие в мирное и военное время конницу и пехоту для легионов, подняли оружие против Рима.