Мародёр

Швец Дмитрий

— Еще одно? Ты разорить меня решил? Оно стоит больше, чем вся твоя собственность вместе с твоими потрохами.

— Ты знаешь, что у меня нет собственности, кроме той, что на мне, и если ты приравнял ядро к ней, то для тебя ядро ничего не стоит.

— Старый хитрец! — князь поморщился. — Ты можешь крутить слова как хочешь, суть останется одной, я не дам тебе выбросить еще одно ядро. Их и осталось то всего четыре, а мне еще сыну нужно, да и дочь подрастает.

— Их осталось три и на всех твоих детей хватит. Мне нужно

лишь еще одно.

— Нет!

— Почему?

— Хочу, чтобы был запас! Довольно! Я сказал! Ядра ты не получишь!

— Как скажешь, княже, — Елизар поклонился, князь сморщился, словно от зубной боли, потер скулу, вздохнул и покачал головой.

— Так зачем звал? — успокоившись, спросил князь. — Хотя постой, для начал скажи мне, за что ты отдал ядро Мириру. Вот не верю я, что просто так. Ладно, не просто так. За раба. Я понимаю, родственник, пусть и дальняя, но родня. Но слишком дальняя, для такого подарка. А инвестиции в Мирира, каким бы талантом он ни был, выглядят, мягко говоря, сомнительно. Он как халкан едва справляется с шахтой. В столице им не слишком довольны.

— Это и не был подарок, — засмеялся Елизар. — Я купил за бесполезное ядро раба.

— Бесполезное? Бесполезное? — взвился князь. — Ядро за раба? — князь вскочил. — Ты совсем из ума выжил, старый безумец? Я думал, это слухи. Думал, наговаривают на тебя. Ан нет, ты и сам признаешь.

— Да! Бесполезное! — резко проговорил Елизар. — И я не выжил из ума! Повторю, я купил за него раба!

— Раба за бесполезное ядро, — сквозь зубы проворчал князь. — Ядро бесполезно. Светлые боги! А раб твой полезен? — прыснул князь и скривился.

— Еще как, — широко улыбнулся Елизар и поманил меня. — Еще как. И, да, он больше не раб, я снял с него ошейник.

— Ты сделал что? — князь от удивления открыл рот и так остался сидеть с открытым ртом и округлившимися глазами.

Я его понимал, одно дело вести подобные разговоры при рабе. Что раб может? Кому расскажет? Стоит только рабу раскрыть рот, как ошейник его убьет, и любая тайна хозяев навсегда останется тайной. Вольный человек дело иное, его не убить вложенным заклинанием. Тут придется применять яд, или нож и не каждый готов на это пойти. Даже чужими руками. Тот же халкан Мирир готов не был.

— Я снял с него ошейник, — смеясь, сказал Елизар. — Более того, я буду настаивать на том, чтобы ты принял его в семью.

— Раба? В семью? — князь сжал кулаки, закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. — С тобой действительно все плохо. Мне говорили, что ты купил себе игрушку. Очень дорого купил! И теперь возишься с ней как с драгоценностью. Грамоте обучаешь. Портных вызывал. Хорошо хоть одежду дешевую заказал. Но одежду специально для раба. Я не думал, что все настолько плохо. Мало того, что ты снял с него ошейник, так еще и в семью его принять просишь. Нет, не просишь. Настаиваешь! Посиди пока здесь, я позову лекаря.

Князь встал,

развернулся к двери. Он больше не напоминал того, кто недавно ворвался сюда полный сил и власти. Тело его сжалось, плечи опустились, он ссутулился и медленно брел к двери.

— Стоять! — рявкнул Елизар, князь замер, медленно повернул голову, уставился на Елизара злом взглядом из-под сдвинутых бровей. — Сядь! — вновь рявкнул Елизар. — Сядь, и слушай!

— Хорошо, — проговорил князь, развернулся и вернулся на лавку. — Я выслушаю тебя, но потом отведу тебя к лекарю.

— Да хоть к священнику, хоть к заклинателю! — криво усмехнулся Елизар.

Он подошел и сел возле князя, заглянув тому в глаза.

— Да, я поехал к Мириру купить двоих рабов, а купил троих. И да, за третьего я отдал ядро, но лишь потому, что Мирир не хотел его продавать, — лицо князя побагровело, кулаки сжались, но он сдержался и ничего не сказал. — И да, я реализовал излишки Соли, но об этом позже и в другом месте. Сейчас о рабе. Подойди! — он махнул мне рукой, я приблизился, встал через стол от князя. — Посмотри на него, что ты видишь?

— Раб как раб, прости, вольный человек.

— Именно. Он обычный. Ничем не отличается от тебя или меня. Две руки, две ноги, голова, потроха. Все как обычно, за исключением того, что этот человек не помнит ничего. Совсем ничего, — он замолчал и, довольно потирая ладони, улыбнулся, но князя не проняло, он смотрел на Елизара ничего не понимающим взглядом. И Елизар продолжил: — Совсем ничего. У него нет имени, нет фамилии, он не помнит ни отца, ни матери. Он не знает, где родился, как рос, не может сказать, сколько ему лет. Он никогда не видел своего лица. Его жизнь началась, когда его привезли в лагерь Мирира. Все, что было до этого, для него не существует. Вся его жизнь, это жизнь раба.

Князь нахмурился. На его лице появилось задумчивое выражение, он понимал, к чему ведет Елизар, но был не готов принять это. Я же стоял через стол от него, не понимал ничего, но и понимать особо не собрался. Я раб. Раб без ошейника, но все равно раб. Я могу ходить по дому, могу выйти на крыльцо, и никто ничего мне не скажет, но я ничего не умею, кроме как повиноваться и орудовать кайлом. Я раб и в этом князь прав. А рабам не положено понимать, речи свободных людей. Тем более благородных людей.

— Он, — Елизар наклонился к князю, понизил голос до шепота. — Он — Чистый Лист.

— Да, ладно! — князь засмеялся. Он хохотал, стуча об стол открытой ладонью, и хохотал он до слез. — Ты серьезно? Чистый Лист? Он?

— Чистый Лист, — кивнул Елизар и повернулся ко мне. — Открой ему Суть!

Я открыл. Теперь, благодаря Елизару, я знал, как это сделать. Князь долго смотрел на меня, шевеля губами. Я стоял и смотрел, как меняется выражение его лица, от снисходительной усмешки, через страх и панику, до удивления, а за тем и до восторга.