Марргаст. Первое семя тьмы
Шрифт:
В тот момент мне казалось, что от него не осталось ничего, кроме кровавых лохмотьев.
– Вставай-ка, недотыкомка, – Щука присел на корточки рядом.
Я упрямо мотнул головой. Куда? На мне живого места нет. Но великан истолковал мое молчание иначе и повернулся к Радогосту:
– У нас живая вода осталась?
– Поищи в вещах Ойлы, – Тот сощурил темные глаза, изучая меня. – А ведь крепкий парень, бегать с отравлением столько недель. Он хоть может стоять?
Чудо! Губы были на месте, и я даже смог их разлепить.
– Это вы, ведь вы подсунули меня твари? – Главарь кивнул,
– Нас она знала. Чуяла. А ты еще не пропах едкой кровью шишигари. Был шанс, что она на тебя клюнет и высунется. Так и вышло. Ты молодец, справился.
– Вы меня подставили!
– Привыкай, – хохотнул Щука, протягивая какую-то флягу. – Да успокойся, не отраву предлагаю. Сами порой пьем. Помогает справиться с тошнотой.
– Кто вы, вообще, такие? – Я осторожно пригубил напиток, чувствуя, как от каждого глотка по телу разливается блаженное тепло.
– А на кого мы похожи? – спросила девушка, откидывая капюшон.
Она была худой, скуластой, черные лоснящиеся волосы заплетены в десяток косиц. Одета, как мужчина. Никаких тебе украшений: ни бус, ни браслетов, ни венца не видно, что, вероятно, намекало на разбойное прошлое. На впалой щеке алела свежая царапина. Должно быть, подарок колючего куста.
– Мы – смаги, – подойдя ближе, она пнула мою ногу носком потертого сапога. – А ты сброд. Вор и убийца. Даже не думай, что сможешь стать одним из нас.
Кажется, я ей не нравлюсь.
Значит, смаги. Что-то знакомое. В прежние времена так звались члены Братства Тишины. Смаги утверждали, что научились перенимать у малых народцев их способности. До раскола царства Гороха они занимали важное место при дворе и участвовали во многих битвах, помогая воинам раскрывать слабости врагов.
О смагах забыли, когда наука доказала животную природу умений нежити. Их объявили лжецами. От былого величия осталась лишь дурная слава, да с десяток живых последователей.
И смотрите, чем они теперь занимаются.
– Идемте в дом. Здесь становится чертовски холодно, – в нашу сторону шустро ковылял Ойла. Он возвращался из подвала терема, откуда совсем недавно улепетывал я.
– И? – спросил Радогост.
– Поздно. Не выдержал разрыва связи. Лежит там, коченеет, – старик невозмутимо сплюнул в снег. – Думаю, так даже лучше. Пропойца стал бы для нас обузой.
– Не нам того решать.
– И что мы скажем вдове? – вмешалась девушка-ученица.
– Тоже, что и всегда, – главарь отвернулся от развалин, явно разочарованный. – Умер от отравления дешевой выпивкой, ничего мистического в смерти нет.
– Может, хотя бы тело вынесем?
– Потом, – Ойла шмыгнул носом в мою сторону и скривился. – Сначала с шутом разберемся. Ишь, как вырядился, точно к цыганам на свадьбу пригласили! – Он хрипло каркнул, будто давно позабыл, как следует смеяться.
Мое бесполезное оружие и наполовину стертые рисунки на руках, видать, знатно их всех повеселили.
Меня, сопротивляющегося и злого, схватили под руки и потащили обратно в дом. Тройка учеников уже разжигала огонь. Подтолкнув меня к прогнившей скамье, смаги встали у двери, а их главарь вытащил что-то из-за пазухи и швырнул на стол. Я вгляделся в витиеватые буквы.
Стопка листков,
– Кое-как убедили канцелярию эти листки по улицам не развешивать. Ты, Иван, у нас настоящий плут. А ведь как все хорошо начиналось, – Радогост сел напротив и вытащил другую бумажку. В слух зачитал: – В девять лет потерял мать. Причиной гибели якобы стал пожар. В тот же год бежал из дома с бродячими артистами, где овладел мастерством ходить по канату и обчищать кошельки у зевак. В двенадцать забросил это дело и за хорошие деньги поступил в Сокольскую школу Знахарства. По словам учителей, проявлял усердие и жадность до знаний. Однако не прошел практического испытания, из-за того что накануне выкрал из-под замка щенка-оборотня, которого собирались изучать. Больше его в школе не видели.
– Замечен во многих уголках Славского троекняжества, как великий кудесник и целитель Константинос Златный. Обманом выманивал деньги у людей, не смотря на юный возраст. Лгал, мошенничал, богохульствовал, но за убийством до сего момента замечен не был. И вдруг – целая деревня. Как же так?
Остальные смаги криво усмехались. Многое же они успели выяснить. Получается, отпускать меня домой никто не собирается.
– Это не я. Вы и сами прекрасно знаете.
– Знаем, – добродушный Щука хрустнул запястьем. – Только вот другие тебе не поверят.
– Другие и не нужны. Вы хотели меня испытать, верно? Я выполнил задачу и заслужил право знать правду. Что происходит? Как вы связаны с теми тварями и Братством Тишины? И как вы уничтожили многоногую? Мне… Мне нужно такое же оружие!
От возбуждения я забыл про раны, которые, наверно, покрывали каждый кусочек лица и спины. Раз они не сдали меня страже, значит, я им для чего-то нужен. Стоило этим воспользоваться.
Смаги переглянулись. Радогост устало вздохнул.
– Хороший настрой для того, кто едва не умер. Но месть подождет. Ты же понимаешь, что тварь, которую ты только что видел, не совсем реальна? Это шишигари, так называемая тень Чернобога. А теней у него много… Они остаются невидимы взору, пока не станешь их добычей. Даже если выживешь, покоя не обрести. Тебя отравит Тьма.
– Тьма? Вроде тех навязчивых видений?
– Это часть расплаты. Твой взор никогда не станет прежним. Будешь видеть порождений Нави, мира подземного. Мы были на твоем месте и знаем, что чувствуешь после подобных перемен.
– Но откуда они берутся? – просипел я.
– Никто не знает, – сказал Щука. – В основном они приходят в наш мир, когда человек преступает законы Прави. Проще говоря, когда кто-то впадает в немилость богов. А не угодить им так-то легко…
– Твой дружок сбегал от ворчливой женушки. Мешала она ему, – Ойла колупнул завиток узора на старом фонаре, который он все это время любовно оглаживал. Казалось, старик не слушал товарищей, полностью увлеченный беседой со своим безумием. – Никаких чудес. Просто нашел место, где его не трогали. Где не надо было делиться выпивкой. Тихое забытое место… Священное для лесных народцев.