Марс выбирает смерть
Шрифт:
— Милая, а ты почему все еще в этих ужасных джинсах? — с некоей долей недоумения взглянула на Медею Фроггуар, немного спустив очки на вздернутый носик.
— Я это не надену, — спокойно ответила девушка.
— Не поняла, это как так?
— Для меня это слишком откровенно.
— В смысле — откровенно?
— Вульгарно.
Глядя прямо в упор на землянку, Фроггуар пару раз хлопнула глазами. Потом покрылась красным, возбужденным румянцем и задрожала.
— Я больше не могу с ней работать! — взвизгнув, женщина развернулась и выбежала прочь из мастерской.
— Что ты
Жестом дав понять ассистентам Фроггуар, что справится сам, шоумен принялся догонять давнюю подругу.
Длинный, светлый коридор. Стены, усыпанные бриллиантами. Под ногами — бархатный ковер. Она стояла под массивной картиной, на которой была изображена стройная девушка. Сидящая на мраморных ступеньках какого-то замка, она устремляла свой взгляд куда-то вниз. Пышные черные ресницы выделялись на белоснежной коже с ярким красным румянцем. Робкая зелень, пробивающаяся сквозь твердый камень, то и дело норовила зацепиться за пышное платье нежного алого оттенка. Острые плечи оголились, небрежно сбросив с себя полупрозрачную накидку. Больше похожая на легкую дымку, она сливалась с возникшей в воздухе пеленой. Фроггуар нервно курила. Она никогда не делала этого в мастерской. Ткань легко впитывала запахи.
— И это не в первый раз, — возмущенно выпалила Фроггуар, — Я все время иду ей навстречу. А она? Вульгарно! Понимаешь? Она назвала мои шедевры дешевкой!
Дым, заполнивший воздух, закружился причудливыми узорами. Сказать, что Фроггуар была расстроена — означало не сказать ничего. Сегодня у нее был тяжелый день и капризы Медеи стали последней каплей. Назревала истерика. Полные розовые губки дрожали, готовые вот-вот скривиться в плаксивой гримасе.
— Нежная ты моя птичка, — покачал головой Майф, сцепив ладони между собой.
Несмотря на всю свою эмоциональность, Майф относился к подобным ситуациям более прозаично. В отличие от Фроггуар, мужчина не имел ни связей, ни богатой семьи. Путь к славе был тернист, и еще на заре своей карьеры он научился не принимать близко к сердцу критику в свой адрес. Фроггуар же вышла из династии более, чем влиятельной, получив путевку в большой бизнес невозвратным авансом. Мало кто осмеливался усомниться в ее таланте. Женщина не привыкла к капризам и недовольству.
— Сама посуди, — мягко начал шоумен, — что они видели в своем космосе? Сплошную муштру да промывание мозгов. Подобно скоту на пастбище, эти дети не способны отличить траву от изысканного блюда лучшего шеф-повара. Котеночек мой, будь более снисходительными к посредственностям.
Сделав глубокий вдох, а затем густой, мутный выдох, Фрогууар взглянула на Майфа. В ее глазах заблестели слезы.
— Ты так думаешь? — дрогнули розовые губки.
— Конечно!
— Заказы на мои изделия бронируются за полгода. Куча нищебродов стремятся со мной поработать. Для них это билет в новую жизнь. Я — бренд. Знак качества. Такие как она в очереди стоят, чтобы мне отлизать, — обиженно сказала женщина, — Паршивка.
— Ну, ну, моя дорогая, — Дин-Сой взял в изящные, унизанные кольцами пальцы милое личико Фроггуар и смахнул пару крупных, прозрачных слез, — не стоит так печалиться из-за пустяков. Я все улажу.
— Сделай это для меня, — шмыгнула носом женщина.
— Только без потопа, — улыбнулся мужчина, коснулся кончика вздернутого носика и направился обратно в мастерскую.
К тому времени Ашеру уже успели переодеть, выставив прямо посреди подиума. Девушка покорно ждала, периодически стараясь почесать в различных местах тела. Медея все еще находилась в раздевалке, не зная, что предпринять. Когда внутрь вошел Дин-Сой, она тревожно соскочила с полок. Мужчина спокойно взял причитающийся ей костюм и резко протянул вперед.
— Господин Дин-Сой, я не хотела...— обескураженно начала девушка, но ее сразу перебили.
— Упрямая, своенравная девчонка! — взвинтился шоумен, — Знаешь, кто ты?
— Кто?
— Никто!
— Я...
— Твои рейтинги ниже всех. Где дерзость? Яркость? Сексуальность?! Что ты можешь предложить зрителям?! — распаляясь, Дин-Сой не давал вставить и слова, — Ты способно только упрямиться и вставлять нам палки в колеса! Пастушки с корзинками из цветов были популярны в прошлом десятилетии, но точно не сейчас. Оставь это храмовницам, которые целыми днями пекут пирожки да вычесывают котов!
— А что плохого в котах?... — втянула голову в плечи Медея.
— Я устал тебя тащить. Мы все устали! Хочешь билет в лучшую жизнь? Сделай что-нибудь для этого, неблагодарная ты девка!
— Я стараюсь...
— Плохо стараешься, — глаза Дин-Соя блестели, — Фроггуар — признанный всеми модельер. Только она сможет оживить твою убогою серость. И поверь, лучшего в твоей жизни не будет!
Подняв упавший на пол костюм, Дин-Сой резким движением всучил его Медее. Та подалась назад, будто ее толкнули. Обескураженно взглянув на разрозненную ткань, она не могла сказать ни слова.
— И даже если она пожелает вырядить тебя как последнюю портовую шлюху, ты это сделаешь!
Шумно выдохнув от произнесенной на эмоциях тирады, Дин-Сой уставился на девушку. Сбивчивое дыхание никак не хотело становиться снова ровным и спокойным. Мужчина на мгновение замер, будто ожидая чего-то особенного. Чего-то, что способно успокоить его разбушевавшиеся чувства. Его вопросительный взгляд требовал от Медеи особенных слов.
— Хорошо, — тихо ответила та, аккуратно сжала одежду и принялась переодеваться.
Мужчина не двинулся с места, и не поменял позу. Его будто окатили холодной водой. Он ожидал чего угодно: слез, извинений, криков или или даже позорное бегство, но только не этого спокойного «хорошо». Это простое слово вместило в себя столько покорности, бессилия и усталости, что под его тяжестью что-то безвозвратно затрещало по швам. Повисшее в воздухе «хорошо» пробило невидимые крепления души и немым укором навалилось на плечи. Майф посмотрел на себя в одно из зеркал примерочной. Он пытался понять, когда это произошло. Когда тот маленький мальчик, которого Виктресс просила сохранить человечность, успел стать истеричным, безжалостным гордецом? Стать Вертоном, сам того не замечая? Виктресс всегда оберегала его от этого, но не успел пройти траур, как Дин-Сой почувствовал, как катится в бездну без этих вечно поддерживающих его рук.