Марш экклезиастов
Шрифт:
Крис рассеянно кивнул, сначала ему, потом нам всем, достал из футляра свой бесценный саксофон, помахал им зачем-то перед собой — и, не оглядываясь, пошёл к пещере. Теперь, особенно в свете костра, видно было, что нижняя часть скалы имеет форму и все черты черепа; пещера — это провал его безгубого рта. От лба уходила в небо корона из перьев. Крис вошёл в пещеру и мгновенно исчез. Через несколько минут донеслись первые ноты…
47
Даже идеи марксизма-ленинизма выглядят вполне безобидно,
— …пей, японовская твоя душа, пей! Вижу, вижу, ты в печали. И я в печали. Только у тебя украли Её подарок, да и не тебе этот подарок был сделан, что я, не знаю? — а у меня Её саму украли, ты понимаешь? Ты чувствуешь разницу? Разницу между нами? А, где там…
Цунэхару и его спаситель, или похититель, или вообще непонятно кто, именем Эшигедэй — сидели в просторном чуме у камелька. Товарищ Эшигедея, при ближайшем рассмотрении оказавшийся стриженой девкой, был молчалив, зато сам Эшигедэй сыпал словами часто и много, что неприлично мужчине. Его извиняло то, что он был пьян и погружён в глубокое горе.
— Вот ты был кто? — простой деревенский самурай. А стал кто? — просто никто, пустой мешок, жулик, охотник за сокровищем, Вечный Японец. А я — кто? Вечный Нимулан, охотник за сокровищем, жулик, убийца, просмешник. Одно мы с тобой, одно и то же говно тёплое. А был я? — а был я богом, понимаешь ты, просяная душонка, богом! Локи меня звали, Гермес меня звали… и что? И где оно всё? Не-ту-ти! Кончилось! Распалось! Сожрали-с! выгрызли изнутри, как яйцо… Э-эх… пустотелые… наливай! Последнюю жизнь доживаем, так чего теперь?!.
В гнусную пластмассовую чашу ухнул поток густого тёмного вина, Эшигедэй взболтнул его, отхлебнул, передал самураю…
Эта ночь имела все шансы никогда не кончиться.
48
По свету ходит чудовищное количество лживых домыслов, а самое страшное, что половина из них — чистая правда.
Наверное, никогда за всю свою долгую (и совершенно не утомительную) жизнь Брюс не испытывал бОльших сомнений, чем сейчас. Он по-настоящему даже не мог сказать, чем сомнения вызваны — поскольку привык к тому, что точные знания о предмете дают и точные руководства к дальнейшим действиям. А теперь…
Похоже было на то, что он — как и вся Вселенная, впрочем, — столкнулся с проблемой, для которой даже теоретически не было решения. Более того, неясно было — а стоит ли её решать?
Или, как сформулировал Иосиф Аримафейский, «всемогущий Господь сотворил-таки камень, который не смог поднять».
…С Иосифом и Ираидой они проговорили долго, ночь напролёт, и проговорили бы ещё, давно у Брюса не было столь чудесных собеседников, — но тут сгустились тучи, и стало ясно: наверху что-то происходит, вернее, вот-вот начнёт происходить. Беседу пришлось прервать на проблемах,
Брюс ушёл.
Суть дела, если коротко, заключалась в следующем: кто-то неторопливо и методично, из века в век, истреблял богов, зачастую переодеваясь в их шкуры. Похоже было на то, что сейчас он сожрал последних.
Сами боги долго не замечали этого — или не хотели замечать. Они существовали разобщённо, враждовали между собой, ревновали сами и раздували ревность в людях. И когда кто-то из них исчезал, или терял силу и влияние, или как-то странно, подчас глумливо менялся — другие это принимали, тайно злорадствуя. Так продолжалось долго, очень долго…
Нет, кто-то пытался привлечь к этому общее внимание, даже организовать что-то вроде сопротивления — но безуспешно. Более того, для них это плохо кончалось: что для Иблиса, что для Сатанаила-Прометея, что для Пана… Пан ещё легко отделался — ссылкой. Остальные получили по максимуму — от своих же.
Неведомый враг ликовал.
Мудрый Ньёрд на свой страх и риск проник в узилище Тхулку, чрезвычайно могущественного, но совершенно безумного старика-эронхая, вообразившего себя тысячеруким кальмаром; Ньёрд имел веские основания подозревать, что всё происходящее — дело рук (мыслей, снов, чар, магии) именно этого «хозяина бездны»; но оказалось, что старик давным-давно мёртв, а его следы оставляет кто-то другой…
Вскоре после этого Ньёрд проснулся в царстве мёртвых, так и не поняв, что с ним произошло.
Многим казалось, что повторяется история с Вишну: неизвестный пришелец покоряет некую область обитания, никогда не показываясь в своём истинном обличии и скрываясь за тысячью имён. Но про Вишну хотя бы было известно, что он существует — этот же паразит старательно делал вид, что его нет, просто нет, а что делается — делается само собой.
Больше всего это походило на чуму.
Бессмертные боги вымирали — целыми пантеонами.
Шанс уцелеть был только у тех, чья осторожность граничила с паранойей, кто сам притворялся невидимым или даже несуществующим. Но про них тем более нельзя было сказать, живы ли они — поскольку их и без того никто не видел уже много веков.
Судя же по тому, что происходит на Земле…
Ладно, мысленно махнул рукой Брюс, будем последовательны. Сначала вытащим оттуда Кольку… Голова хорошо, а полторы лучше. Что-нибудь спотрошим.
В его собственном «дорожном наборе» было пятнадцать чёрных свечек, в том числе три вечные. Мало ли что — понадобится оставить дверь открытой…
Но это не сейчас.
Он расставил свечки, расставил спасательный отряд — эх… гвардия народная, молоко с песочком… — ещё раз на всякий случай сверился с картой, чтобы не вышло, как у Стёпки (не виноват парнишка, рассуждал правильно, кто ж мог знать, что существует ещё один Ирэм — или как его, вот этот, вниз по склону, называется? — не заклятый, а просто брошенный) — нет, всё верно, на пути только океан и дальше уже пустыни, пустыни, пустыни…
Не паникуй, успокоил он сам себя, даже если и промахнёмся — свечек хватит ещё на две попытки.