Маршалы Сталина
Шрифт:
Кто усомнится в том, каким мужественным человеком был маршал Василевский. А и у него подчас наворачивались на глаза слезы.
В августе 1943 г. Александр Михайлович находился в армии генерала В.В. Глаголева в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Шло сражение за Донбасс, шло непросто, и потребовался личный выезд в боевые порядки. В штаб армии вернулись на рассвете, когда время обязательного ежедневного доклада в Москву уже прошло. Представителя Ставки ждала телеграмма Сталина: «Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки… Вы мало дисциплинированы и забываете часто о своем долге перед Ставкой. Последний раз предупреждаю Вас: если Вы хоть раз еще позволите себе забыть о своем долге перед Ставкой, будете отстранены от должности начальника Генерального
Телеграмма, как вспоминал Василевский, потрясла его. Это был первый выговор за всю многолетнюю службу! И от кого — Верховного Главнокомандующего. Тогда-то и появились невольные слезы обиды: его, маршала, отчитали, словно нерадивого школьника. А ведь казалось, что Верховный уважал и ценил Александра Михайловича, прислушивался к его мнению, даже лично контролировал его отдых. И вот такой оборот…
Через полчаса после отправки злополучной телеграммы Сталин, видимо, и сам почувствовал неловкость ситуации. Он позвонил первому заместителю начальника Генштаба генералу А.И, Антонову и приказал:
— Задержите то, что я вам продиктовал. Телеграмму Василевскому не отправлять.
— Уже отправлена, товарищ Сталин.
Теперь порицание получил собеседник Верховного:
— Не всегда нужно торопиться, товарищ Антонов…
Себя бы следовало упрекнуть Верховному… А Василевский — что ж, он, конечно, переживал после выговора, но дело для него всегда было важнее чувств и эмоций. А недостатка в делах, самых важных, неотложных, ответственных, он никогда не испытывал.
В свое время Александр Михайлович, будучи сыном священника, окончил Костромскую духовную семинарию. Но затем круто повернул свою жизнь, поступив в Алексеевское военное училище в Москве. В июне 1915 г., завершив учебу, младшим офицером пехотной роты ушел на фронт. Вскоре стал командиром роты, немало повоевал на Юго-Западном и Румынском фронтах. В мае — июле 1916 г. поручику Василевскому довелось непосредственно участвовать в знаменитом Брусиловском прорыве.
В Красной Армии, куда Александр Михайлович был призван в апреле 1919 г., он прошел все ступени командирского становления: был помощником командира взвода, командиром роты, батальона. В должности помощника командира полка 11-й Петроградской дивизии в 1920 г. участвовал в войне с Польшей. Потом на протяжении восьми лет командовал стрелковым полком, пройдя отличную школу работы с людьми.
И все время учился. «Много получил я в результате чтения трудов видных русских военачальников и организаторов военного дела, знакомства с их биографиями, — вспоминал полководец. — Я серьезно изучал сочинения А.В. Суворова, М.И. Кутузова, Д.А. Милютина, М.Д. Скобелева. Я твердо усвоил некоторые истины, вычитанные в трудах названных выше авторов… Кое-какие тезисы я решил сделать твердым правилом на все время военной службы. “Поклоняться знамени”. “Служить Отечеству”. “Блюсти честь мундира”. “Близко общаться с подчиненными”. “Ставить службу выше личных дел”. “Не бояться самостоятельности”. “Действовать целеустремленно”… Для меня было важно стать хорошим командиром, и любые советы на сей счет я принимал как откровение»{107}.
Опыт Гражданской войны, полученные знания он стремился как можно больше использовать в обучении и воспитании подчиненных. Учил их тому, что требовала современная война с учетом нараставшего технического оснащения армии и появления новых родов войск.
«Хорошо дисциплинирован и воински воспитан. Спокойный, положительный и глубоко вдумчивый человек. В служебной деятельности проявляет достаточную настойчивость и разумную инициативу. Обладает большой работоспособностью и выдержкой. Пользуется вполне заслуженным авторитетом. Военная подготовка хорошая. Хорошо знает тактику, стрелковое дело и хозяйство части… Должности командира полка вполне соответствует. Заслуживает продвижения в очередном порядке на должность начальника штаба дивизии», — так характеризовал Василевского его прямой начальник в аттестации за 1928 г.
На опытного, хорошо подготовленного командира полка обратили пристальное внимание. В мае 1931 г. он был переведен в Москву в только что сформированное Управление боевой подготовки РККА. А в 1936 г. попал на учебу во вновь основанную Академию Генерального штаба. Часть слушателей первого набора специальная комиссия Наркомата обороны наметила самостоятельно, без заявления с их стороны о желании учиться, в их числе оказался и Василевский.
О таком повороте в биографии он не пожалел. Много внимания уделял изучению основ стратегии,
Правда, Александр Михайлович проучился всего год, а затем, учитывая острый дефицит кадров, буквально выкошенных репрессиями, был в октябре 1937 г. назначен начальником отдела в Генеральный штаб. В мае 1940 г. получил повышение, став заместителем начальника Оперативного управления. Служба в Генштабе стала еще одной полезнейшей школой, определившей характер и стиль его последующей штабной и командной деятельности. Эта школа, как справедливо писал генерал армии С.П. Иванов, вошла в историю нашей армии как «шапошниковская», и заключалась она в практической работе непосредственно под руководством начальника Генерального штаба (май 1937 г. — август 1940 г, июль 1941 г. — май 1942 г.) маршала Б.М. Шапошникова. Василевский не только полностью усвоил его стиль, отличавшийся широтой взглядов и смелостью решений, прозорливостью и обстоятельностью, но в дальнейшем, когда сам стал руководителем Генштаба, обогатил его, принимая участие в разработке планов крупнейших стратегических операций и в их осуществлении непосредственно в войсках.
«Немногие люди оказали на меня такое сильное влияние и дали мне так много, как он, — с благодарностью отзывался Александр Михайлович о своем учителе. И добавлял: — На каждого из нас, кому выпало счастье работать и общаться с ним, он производил постоянное и неоценимое воздействие. И я всегда испытывал чувство гордости, когда Сталин, рассматривая тот или иной вопрос, говорил обо мне:
— А ну послушаем, что скажет нам шапошниковская школа!»{108}
Принципиально важно, что одним из фундаментальных принципов той самой школы была предельная объективность в оценке обстановки на фронте, отказ от какой бы то ни было лакировки в докладах Верховному Главнокомандующему, хотя склонность Сталина к резкой перемене настроения и его не всегда мотивированный гнев были в Генштабе хорошо известны. Василевский не изменял объективности ни в годину войны, ни после неё, хотя на правах победителя, казалось, можно было бы и «расслабиться». Так, размышляя о причинах крайне неудачного хода войны в ее первые месяцы, он не стал возлагать ответственность на одного Верховного: «Эта ответственность лежит и на других. Пусть в меньшей мере, но ее несут нарком обороны и руководящие лица Генерального штаба того времени (то есть и сам Василевский в том числе. — Ю.Р.). Они в силу своего высокого положения и ответственности за состояние Вооруженных Сил не должны были во всем соглашаться со Сталиным и более твердо отстаивать свое мнение»{109}.
На протяжении почти всей войны служебная деятельность Василевского была связана главным образом с Генштабом. Но это вовсе не значит, что он был кабинетным затворником. Его по праву можно назвать уникальным военачальником, счастливо сочетавшим качества блестящего полководца (в полном смысле этого слова — как водящего войска в бой) и выдающегося штабного работника, глубокого военного мыслителя и масштабного организатора.
Будучи с 1 августа 1941 г. начальником Оперативного управления, заместителем, первым заместителем начальника ГШ, а с июня 1942 г. и до февраля 1945 г. — начальником Генерального штаба, Александр Михайлович из 34 месяцев войны лишь 12 работал непосредственно в Москве, а 22 — на фронтах, выполняя поручения Ставки Верховного Главнокомандования.
Как начальник Генштаба он возглавлял планирование и подготовку всех крупнейших стратегических операций наших Вооруженных Сил, решал кардинальные вопросы обеспечения фронтов людьми, техникой, вооружением.
Как представитель Ставки Верховного Главнокомандования успешно координировал действия фронтов и видов Вооруженных Сил в Сталинградской и Курской битвах, при освобождении Донбасса, Крыма, Белоруссии, Прибалтики.
«Познакомившись со стилем и методами его работы непосредственно во фронтовых условиях, — писал маршал И.Х. Баграмян, — я убедился в его умении необыкновенно быстро ориентироваться в обстановке, глубоко анализировать решения, принятые фронтовым и армейским командованием, умело исправлять недостатки, а также выслушивать и принимать аргументированные соображения подчиненных. Александру Михайловичу были присущи большой такт, высокая культура и вместе с тем волевые качества, необходимые полководцу»{110}.