Маршалы Сталина
Шрифт:
Поскромничал командующий. Он буквально дневал и ночевал в войсках, лично проводя и контролируя занятия, тренировки, командно-штабные учения. Но и результат оказался впечатляющим: всего за 7 дней блокада Ленинграда была прорвана.
В январе — феврале 1944 г. опять-таки во взаимодействии с Ленинградским фронтом была осуществлена Новгородско-Лужская операция, в ходе которой удалось взломать глубоко эшелонированную оборону противника, расчленить группу фашистских армий «Север» и освободить Новгород и Лугу.
Когда встал вопрос об освобождении Карелии и Заполярья, Ставка, определяя, кому быть командующим Карельским фронтом, протянувшимся от Ладожского озера до полярных морей, вновь остановила выбор на Мерецкове. При нем войска фронта провели две наступательные операции: Свирско-Петрозаводскую (июнь — август 1944 г.), в ходе которой была освобождена Южная Карелия, и Петсамо-Киркенесскую (октябрь 1944 г.), завершившуюся изгнанием фашистов из Заполярья и северной части Норвегии. Обе эти операции относятся к выдающимся достижениям советского военного искусства, их автор генерал армии Мерецков был по праву удостоен звания Маршала Советского Союза.
Он в очередной раз подтвердил репутацию полководца северных направлений, умевшего особенности сурового ландшафта поставить себе на службу. По этому поводу — пример из истории Петсамо-Киркенесской операции. Разведка выяснила, что у немцев, противостоявших правому флангу 14-й армии, которая наносила главный удар, не было средств борьбы с тяжелыми танками. Противник просто не допускал, что такие танки могут действовать на резко пересеченной местности Заполярья. Перемещаться тяжелым боевым машинам было действительно затруднительно. Но можно! Да и элемент внезапности дорогого стоил. По приказу командующего фронтом на этот участок фронта доставили танки KB, и они пошли в бой, огнем мощных орудий круша оборонительные сооружения врага, расчищая путь пехоте. Опыт применения тяжелых танков в специфических условиях Заполярья оказался, без преувеличения, уникальным.
…С Парада Победы путь полководца и его штаба пролег в Маньчжурию. Накануне, раздумывая, кого назначить командующим 1-м Дальневосточным фронтом, Сталин назвал фамилию Мерецкова. При этом, как вспоминал генерал армии С.М. Штеменко, сказал:
— Хитрый ярославец найдет способ, как разбить японцев. Ему воевать в лесу и рвать укрепленные районы не впервой.
«При неофициальных встречах, — подтверждал в своих воспоминаниях Кирилл Афанасьевич, — он почему-то называл меня “ярославцем” или “хитрым ярославцем”. Так, например, он называл меня с улыбкой, когда ему нравилось внесенное мной предложение по важному вопросу, или, сердясь, когда я не соглашался с его мнением»{181}.
Трудно сказать, почему Мерецков в глазах Верховного ассоциировался с Ярославлем, где маршал бывал разве что проездом, но вот основания считать его мастером военной хитрости, надо признать, были. И в сражениях с немцами это проявлялось постоянно. Так, например, в начале Свирско-Петрозаводской операции по освобождению Южной Карелии главной ударной группировке фронта предстояло преодолеть Свирь — реку 350-метровой ширины. Чтобы выявить максимально возможное число огневых точек врага и тем самым снизить потери участников форсирования, Кирилл Афанасьевич приказал организовать ложную переправу. Заранее заготовили плоты и лодки с привязанными к ним чучелами солдат, которые были спущены на воду после мощного удара нашей артиллерии. Специально отобранные добровольцы, плывя за плотами и лодками, подталкивали их к противоположному берегу, а артиллерийские разведчики тем временем засекали не подавленные в ходе артподготовки огневые средства врага. По ним и ударила вновь советская артиллерия. А в это время наша пехота, посаженная на 200 машин-амфибий, форсировала реку в другом месте…
В Приморье, как и в Карелии, советским войскам пришлось прорывать укрепления, которые возводились японцами на протяжении многих лет с использованием преимуществ горной и горно-лесистой местности. Это было привычно для Мерецкова. Но вот ситуация с разведкой была совершенно иной, непривычной. С апреля 1941 г. продолжал действовать советско-японский пакт о нейтралитете, и до момента его денонсации и объявления войны ведение воздушной разведки, а также разведки боем исключалось. Отсутствие же надежных данных о противнике сводило к минимуму эффективность артиллерийской и авиационной подготовки.
Одновременно для соблюдения скрытности приготовлений к боевым действиям основные силы нужно было держать подальше от приграничной полосы, между тем как прорыв японских укрепленных районов требовал и мощной артподготовки, и наступления из положения непосредственного соприкосновения с противником. Тут было над чем задуматься.
Вначале командующий рассчитывал решить проблему, проведя в течение трех суток артиллерийскую и авиационную подготовку и дополнив ее массированными артналетами на оборону японцев непосредственно перед переходом госграницы. Но, поразмыслив и выслушав мнение штабистов, от этой задумки отказался. Удар по плохо разведанным целям, каким бы мощным его ни удалось организовать, не мог дать должной эффективности. Да и элемент внезапности исчезал напрочь.
Решение родилось при посещении К.А. Мерецковым и маршалом A.M. Василевским, главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке, 5-й армии. Чтобы обеспечить и внезапность при переходе границы, и мощность удара, ее командующий генерал Н.И. Крылов предложил начать наступление без артподготовки усиленными передовыми батальонами, сформированными из бывалых фронтовиков.
Мерецков сразу оценил плодотворность мысли подчиненного. Он лично возглавил подготовку батальонов. Начался недолгий, но чрезвычайно насыщенный период учебы, которой охватывались все командиры и штабы, личный состав передовых батальонов, артиллерийских групп и других привлекаемых частей и подразделений. На картах и макетах местности отрабатывался порядок скрытного выдвижения батальонов, способы преодоления заграждений и внезапного захвата оборонительных сооружений. Затем подразделения переходили на местность. Инженерные службы оборудовали учебные поля, воспроизводившие опорные пункты противника, на которых практически отрабатывались действия наступавших. Тактико-строевые занятия завершались комплексными учениями в дивизиях{182}.
Каждый этап контролировался лично командующим фронтом, которого видели не только в штабе, но и в блиндаже, на учебном поле, в курилке. «Солдаты и офицеры любили своего командующего, — свидетельствовал A.M. Василевский, — любили за человечность и постоянную заботу о них, за отвагу, за твердость при проведении в жизнь решений, за прямоту и простоту в общении».
По решению Мерецкова главный удар наносился вдоль межгорной долины двумя армиями (1-й Краснознаменной и 5-й) в направлении на Муданьцзян, а частью сил — на Харбин, навстречу войскам Забайкальского и 2-го Дальневосточного фронтов. Исходя из особенностей местности и характера обороны, было решено осуществить прорыв вражеских укреплений на широком фронте, но не сплошь, а лишь на нескольких участках.
9 августа, в день, когда должно было начаться наступление войск 1-го Дальневосточного фронта, в дело вмешалась погода: над Приморьем разразился тропический ливень. В этих условиях на авиацию рассчитывать не приходилось, да и для артиллерии условия были неблагоприятные. Но, с другой стороны, как думалось маршалу Мерецкову, японцы вряд ли ожидают наступления наших войск. И он вопреки всем канонам приказал начать операцию без артиллерийской подготовки.
«Заслуживает внимания прорыв войсками 1-го Дальневосточного фронта японских укрепленных районов ночью без артиллерийской и авиационной подготовки, — писал Маршал Советского Союза М.В. Захаров. — Неожиданное появление наших передовых отрядов в расположении опорных пунктов японских укрепленных районов застигло их гарнизоны врасплох, а стремительные действия исключили возможность оказания противником организованного сопротивления»{183}.