Мартышка для чемпиона
Шрифт:
Новость, конечно, вау. НХЛ — это деньги. Большие деньги. Престиж и новые возможности, которые могут дать неплохой старт мне перед финалом моей профессиональной спортивной карьеры. Язык я знаю. С коммуникацией и вливанием в новые коллективы проблем не испытываю. Я, вроде как, парень мировой. Жаль, конечно: с Ремизовым и Черкасовым в одной пятерке играть — истинное наслаждение. Но такая уж у нас, хоккеистов, жизнь. Мы как вояки — всю жизнь на чемоданах. Сегодня ты не можешь со стопроцентной уверенностью сказать, где ты будешь завтра. Я к этому
Да.
Но…
Есть какое-то внутри пресловутое «но», которое я и четко сформулировать не могу и которое порадоваться в полной мере такому шансу не дает. Меня в стране ничего не держит. Детей нет. Жены нет. Даже постоянных отношений нет. Родители уже давно смирились с тем, что их сына по городам да странам мотает. Я полностью свободен.
Только вот Царица.
Хотя… а что Царица, Бессонов?
Черт бы ее величественную задницу побрал — она уже неделю молчит!
Если я соглашусь и улечу за океан, то у нас с Мартой буквально каждая минута на счету. До конца сезона месяц. Дальше плюс-минус еще месяц на подписание контракта, согласование и переезд. Два максимум. И они могли бы быть просто охеренные! Наши с ней идеальные трахательные два месяца. Это даже звучит сладко!
Я все еще ее хочу. Настолько, что от одной мысли кровь кипит и ширинка трещит. Она хочет меня — это тоже факт. Так почему бы не скрасить одинокие вечера друг друга? Что, блин, за долбаный принцип, Обезьянка? Давай сделаем друг другу приятно, а потом я улечу, и пожалуйста! Ходи за ручку в киношку с душным очкариком, чмокайтесь в щечку и занимайтесь тантрическим сексом (или какой там у этих блаженных секс?) — вообще по херу! Но эти два месяца сто процентов должны быть мои!
Глава 26
— Как давно ты звонила родителям? — спрашивает Ава, покачивая в руках смешную керамическую кружку в виде пухлого, несуразного жирафа.
— Это вопрос с подвохом? — подозрительно щурюсь я, удобней устраиваясь в кресле со своей кружкой вкуснейшего облепихового чая с малиной, который так профессионально заваривать умеет только сестренка.
Наши уютные семейные посиделки продолжаются уже четыре часа кряду. И только час из них прошел вдали от обеденного стола. Хозяюшка Ава, как всегда, наготовила столько, что запросто хватило бы накормить всю хоккейную команду ее мужа и роту фанатов в придачу.
— Просто ответь. Ты в курсе последних новостей?
— День, может, два назад. Каких новостей?
— М-м, они загорелись идеей купить… дачу.
— Нет? — в ужасе охаю.
— Да, — расплывается в издевательски довольной улыбке Релька.
— Да ну нет! — повторяю я.
— Да, детка, да.
С моих губ срывается мученический стон.
— Это конец! Теперь они официально пенсионеры!
Ава смеется. Ярик с Димкой, которые тут же, рядом, сидят на диване и рубятся в игровую приставку, оглядываются, посмеиваясь.
— Какой любопытный критерий старения, — бросает Ремизов.
— А ты не знал? — спрашиваю я. — Это крайняя ступенька молодости, когда людей начинает клонить к земле. А самое ужасное, что сейчас начнется: копка, прополка, посадка… а кто им с этим будет помогать? Правильно. Дети, — поднимаю большой палец вверх и тут же, скорчившись, переворачиваю его вниз.
— Думаю, ты зря волнуешься, — пожимает плечами сестренка. — Мама клятвенно убеждала, что это исключительно их прихоть и нас никто не обязывает убиваться на грядках.
— Ха-ха. Все они так говорят. Пока с первым прикосновением к граблям в них не вселяется дачный бес. Бо-о-ольше, больше огурцов!
Димка смеется.
Ярика с Авой хмыкают.
— С другой стороны, свой дом за городом не так уж и плохо, — снова вступает в беседу муж сестры, — свежий воздух и тишина. То, что нужно, чтобы отдохнуть от душного города.
— Бесспорно, — соглашаюсь я, — но только если набор растений на участке ограничивается кустовой розой и парой берез.
— За кустовой розой тоже нужно ухаживать, — замечает Ава.
— Тогда вычеркиваем ее из списка и оставляем только березы.
Мы переглядываемся, улыбаясь.
На какое-то время в гостиной виснет тишина, которую нарушают только клацанье клавиш джойстиков и жутковатые звуки какой-то рубиловки, в которую режутся зять и племянник. Насколько я могу судить, Ремизов безбожно Димке проигрывает. Делаю глоток чая, наслаждаясь приятной кислинкой, что перекатывается на языке.
А Бессонов до сих пор молчит…
Паразит.
Жмурюсь. Вздрагиваю, едва не расплескав остатки чая, когда на телеке, откуда-то из-за угла, выскакивает что-то несуразное и… «гейм овер».
— Я тебя сделал, бать, — лыбится Димка.
— Я просто не вовремя моргнул, а ты этим совершенно не по-спортивному воспользовался, — нарочито обиженно хмыкает Яр.
— Ага-ага. Просто признай, ты не шаришь в шутерах. Онли хоккей!
— Чтобы ты знал, я играю лучше девяноста девяти процентов команды, — обнимает Димку за шею Яр. — Я не могу быть во всем идеален.
Я хмыкаю.
Может. Этот мужик может быть идеальным. Да что уж там, он и есть идеальный! Не то что засранец Арсений. А разговоров-то было, разговоров…
— И кто тот один процент, что играет лучше тебя? — интересуется Ава у мужа.
— Бессонов.
Знакомая фамилия режет слух.
Я напрягаюсь и прячу взгляд в кружке.
И сюда забрался этот выскочка!
— Кстати, о нем, — говорит Яр жене, я напрягаю слух. — Образцов рассказал по большому секрету, что нашего парня хотят увезти за океан.
А теперь я вскидываю взгляд, уставившись во все глаза на Ярика. Благо, он смотрит на жену и моего позорно щенячьего не замечает.
— Правда? — удивленно переспрашивает сестренка. — Оу, это же классно, я полагаю?