Марья Вранница
Шрифт:
– Чёрт, Денис...
– пробормотала Светка, но мой друг продолжил, словно не слышал её:
– И парень там же валялся, рядом. Задушенный концом вожжи, на которой Марья повесилась. Не тем концом, который на дереве остался. А посреди этого всего сидела бабка и всё повторяла: "А вот и Марьюшка ко мне в гости зашла"...
– Жутковатая легенда, - после продолжительного молчания прокомментировала Света.
– Ну, завтра сможете в некотором смысле прикоснуться к истории, - ответил наш рассказчик.
– Я же говорю, все места действия основные сохранились, и Девичий камень, и та самая сосна, на которой
Денис резко ударил по тормозам и вывернул руль, а через мгновение в лобовое стекло с моей стороны ударилось что-то грузное. Я инстинктивно пригнулся и упёрся руками в торпеду автомобиля, девчонки взвизгнули. Машина, пропахав задними колёсами мягкую лесную почву, застыла поперёк дороги. Мой друг быстро покрутил головой, оглядывая нас:
– Все целы?
– Все... Что это было такое?
– Не знаю, что-то в лобовуху прилетело. Пойдём посмотрим?
Он вопросительно смотрел на меня, сжав руками руль так, что побелели костяшки пальцев. Идти не хотелось ни ему, ни мне. Но оба понимали, что, реши мы оставить всё как есть, мысль о том, что мы пропустили нечто важное, нас не отпустит ещё очень долго. В итоге я кивнул:
– Идём.
Мы уже преодолели полосу молодых деревьев, и машина стояла среди огромных стволов, увенчанных заслоняющими небо кронами. Тьма сгустилась у самой земли, и ощутимо похолодало. Дыхание вырывалось из наших ртов облачками пара, а тяжёлый запах смолы, казалось, вливался в наши лёгкие густым киселём. Пошарив по карманам, я достал мобильный телефон и включил фонарик, разрезав темноту лучом белого света. Жуть немного отступила. У нас были фонари и фары - значит, не так всё и плохо.
– Чувствуешь?
– вполголоса поинтересовался Денис.
– Что чувствую?
– Запах.
Я принюхался. Пахло сосновым бором. Ночью и сыростью. И ещё чем-то, сладковато и мерзко.
– Блин, Дима, ты только посмотри, что за мерзость...
Я посмотрел. И почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. На дороге под нашими ногами валялась ворона. Но она погибла не от удара о лобовое стекло, а уже была мёртвой, и достаточно давно. Пернатое тело раздулось, кое-где проступили кости. Из раззявленного клюва торчал, извиваясь, белый червь. Деня издал непонятный булькающий звук и торопливо отвернулся.
– Что там, ребят?
– звонкий Светкин голос заставил нас вздрогнуть.
– Ворона!
– хрипло ответил я.
– Дохлая ворона.
– Мы сбили ворону?
– Нет, не мы. Не сбили. Не знаю, она уже давно сдохла, судя по всему.
Я потянул Дениса за рукав:
– Заканчивай любоваться, пошли отсюда.
Торопливо покивав, друг направился к автомобилю, судорожно мигавшему аварийкой, а я ненадолго задержался над трупиком. Полуразложившаяся падаль. Как она могла попасть нам на лобовое стекло? Может, с ветки свалилась? Я задрал голову, подсвечивая себе фонариком мобильного телефона. Ветви над моей головой сплетались в сплошной тугой комок зелёно-коричневого цвета. В принципе, ворона могла там застрять. А могла и не застрять. Я огляделся по сторонам. Если она не упала сверху - значит, её кинули нам на машину. Неясно, правда, кому это могло понадобиться.
Денисов тарантас тем временем рыкнул двигателем, возвращаясь на дорогу. Короткое бибиканье разорвало
– Садись уже, некрофил! Хорош любоваться!
Сплюнув на дорогу, я послушно затрусил к своим друзьям.
– Чего ты там ковырялся?
– хмуро поинтересовался Деня, когда я уселся в пассажирское кресло и мы продолжили путь.
Я пожал плечами:
– Прикидывал, откуда эта падаль могла на нас упасть. В принципе, могла с веток свалиться, ты как считаешь?
Денис кивнул в ответ и, передёрнув плечами, молча закурил, хотя обычно в машине этого не делал. Нам он сигареты предлагать не стал, а мы не стали его дёргать.
До деревенского дома Денисовой семьи мы так и добрались в молчании. Быстро и деловито, как муравьи, растащили вещи по двум комнатам: мы со Светой в ту, что слева от коридора, Деня и Юля - в ту, что справа. Электричества в доме не было, поэтому перемещаться приходилось снова при свете фонариков в мобильных телефонах и пары древних керосиновых ламп, которые Деня извлёк откуда-то из почерневшего от времени шкафа, стоявшего в разделявшем дом на две половины коридоре.
Дом был старым и, говоря откровенно, ветхим. На этом месте предки моего друга жили веками, и, насколько я знаю, дома фактически всегда стояли на одном фундаменте. То есть как были тут триста лет назад две комнаты и коридор - так они сейчас и есть, только построены из других материалов. Может, в этой самой комнате, где сейчас обосновались мы со Светой, когда-то жили свидетели той жуткой истории о Марье Враннице. Может быть, один из них и был в числе смельчаков, зашедших в дом бабки-травницы после того, как вороны устроили там бойню. Или кто-нибудь из Денисовых предков был ребёнком, который обнаружил тело Марьи. Этой мыслью я и поделился со своей девушкой.
– Не знаю...
– буркнула она, расстилая спальный мешок поверх стоявшей в углу комнаты кровати и садясь на него, чтобы стянуть с ног промокшие кеды.
– Триста лет назад иначе избы строили. Да и легенда эта, знаешь ли, доверия не вызывает.
Я смахнул на пол паутину с подоконника перед низким окошком и присел.
– Так никто вроде бы и не утверждает, что это правдивая хроника событий, не так ли?
– О, обсуди это с Юлей!
– зло ответила Света, вставая спиной ко мне, стаскивая через голову балахон вместе с надетой под него рубашкой и влезая в застиранную футболку с полустёршимся логотипом какой-то группы.
– Я имею в виду, что легенда не лучше и не хуже любой другой, Свет.
Девушка тяжело вздохнула и снова села на кровать, чтобы снять джинсы.
– Да дерьмо это, а не легенда. И изнасилование, и вороны, и вожжи. И слово это: Вранница. Какая, к чёрту, Вранница в российской лесной деревушке? Слово-то явно с польскими корнями. Готова поспорить, половину Денис прочитал непонятно где, а вторую половину сам сочинил.
Я пожал плечами и одним движением, оттолкнувшись руками, встал с подоконника. Затем проворчал что-то о том, что хочу покурить перед сном, и вышел из комнаты, по пути погасив керосинку. Сам не знаю почему, мне стало обидно за Дениса. Даже если он и сочинил эту историю, что с того? Он хотел нагнать жути на свою новую пассию - и у него получилось. Велика ли беда, если он при этом немного приврал?