MASH
Шрифт:
— Пирс, — завопил полковник ДеЛонг, — солдату требуется экстренная операция.
— Клянусь Вашей жопой, полковник.
— Ну так что, капитан, ты позаботишься о пациенте, или будешь в покер играть?
— Я буду играть в покер до 3 часов, или до тех пор, пока пациент не будет полностью готов к операции. Если тебе не нравится, можешь сам его оперировать прямо сейчас, полковник. От нашего стола — вашему, так сказать. Сверх получки мне все равно не заплатят — буду я сверх меры работать, или нет.
Полковник стоял как вкопанный. У Ястреба на руках была пара
Полковник все еще стоял рядом. Ястреб прикурил, полностью игнорируя его. Полковник произнес:
— Пирс, мне надо с тобой побеседовать.
Ястреб ответил:
— Слушай, ДеЛонг. Мое настроение и пребывание в должности в этой шарашке сводятся к тому, что я не хочу говорить с тобой. По мне, так ты — очередной нытик Регулярной Армии. А от всех вас, кроме может быть Генри Блэйка, у меня сыпь на заднице. Почему бы тебе или самому напрячься, или присоединиться ко мне в 3 часа?
Игнорируемый игроками, заинтересованными покером больше, чем разыгравшейся интерлюдией, полковник ДеЛонг удалился. В 2:45 Ястреб вышел из-за стола. Пациента перенесли в операционную. Ужасный Джон стал усыплять его.
— Пошлите за полковником ДеЛонгом, — сказал Ястреб санитару.
Полковник пришел и присоединился к Ястребу, вымыв руки. Ястреб вдруг чувствовал угрызения совести за наезд на полковника.
— Полковник, — примирительно сказал он, — в 1:30 в этом парне было меньше пинты крови, он потерял две или три пинты. Пульс был 120, а кровяное давление около 90. Сейчас, в три часа, в нем три пинты крови. Пульс 80 и давление 120. Сдавленное легкое расправилось. Ему внутривенно вкололи грамм террамизина. Теперь мы спокойно можем его оперировать. Сделать надо все быстро, но нельзя делать это безрассудно и неосторожно.
Операция вошла в свой обычный ритм. Несколько дыр заштопали и удалили маленький кусок кишечника. Через час все видимые повреждения устранили.
— Теперь, полковник, — сказал Ястреб, — я огорошу тебя. Ты считаешь, что уже можно выбираться из этого брюха?
— Видимо, ты так не считаешь, хоть я не понимаю, почему, — заметил полковник ДеЛонг.
— Ну, папуля, мы не нашли ран в толстой кишке. Все дырки были в тонком кишечнике, но запах-то другой. Я уловил душок толстого кишечника, но нам ничего не бросилось в глаза, так?
— Так, — подтвердил полковник.
— Так что, если она не бросается в глаза, значит она где-то за брюшиной, — сказал Ястреб, имея в виду, что разрыв должен быть где-то в толстой кишке, спрятанной в брюшной полости. — Исходя из этого, я считаю, что дыра в сигмовидной ободочной кишке, и мы не обнаружим ее, пока не станем искать.
Они поискали и нашли. Полковник был впечатлен. Они зашили разрыв, сделали колостомию [28] и зашили живот.
Несколько позже, сидя за чашечкой кофе, полковник сказал:
— Хорошо, Пирс, прекрасная работа, но и ты меня пойми. Я не могу позволить тебе такую грубость и несоблюдение субординации, которые ты проявил в разговоре со мной за игрой в покер.
— Ну, так и не позволяй, — согласился Ястреб.
— Пирс, ты меня невзлюбил, так ведь?
— Бога ради, полковник, — взорвался Ястреб, — шел бы ты поспать, а? Сейчас я сам себе противен, и, чтобы лопнуть, мне как раз не хватает упреков военврача регулярной армии.
Полковник отправился спать. Больше ему ничего не оставалось.
Два дня спустя делать стало абсолютно нечего. Жара усиливалась. Было слишком жарко даже, чтобы пить. Слишком жарко, чтобы спать. Слишком жарко для игры в бейсбол. Слишком жарко для покера. Обитатели Болота несмело попытались восстановить силы. Они начитались историй Соммерсета Моэма о малайских каучуковых плантациях. В 9 утра они взяли контейнеры со льдом из холодильника в лаборатории. Вскоре все трое восседали в креслах перед Болотом со стаканами пунша Пиммз [29] в руках и воображали себя надзирателями на малайских каучуковых плантациях. Если в поле их зрения попадал корейченок-домовод, они орали на него, чтобы тот взялся за работу и шел делать каучук. Так скромно они и развлекались, когда мимо решил прогуляться полковник ДеЛонг.
— Доброе утро, джентльмены, — поприветствовал он их.
— Только что из дома? — поинтересовался Ловец Джон.
— Нет, я в Токио уже давно.
— Вы… эт-та, женаты? — спросил Дюк.
— Да.
— Вы с женой приехали? — спросил Ястреб.
— Нет, конечно.
— Послушайте, как вам это удалось? — сказал Ловец. — Мы все трое взяли супруг с собой, и это грустно. Они не выносят ужасный климат, но в то же время они не позволяют нам водиться с местными девушками. Даже не представляете, как вам повезло!
— Господа, я надумал спуститься к бассейну и искупнуться, — важно сказал Ястреб.
Он вытащил из палатки надувной матрас и направился к реке. Остальные последовали его примеру, оставив полковника стоять с отвисшей челюстью.
— О, да, полковник, — кинул ему Ловец через плечо, — быть может, соизволите присоединиться к нам потом? Сыграем сет или два парами, когда жара спадет?
Итак, они направились к реке, немного поплавали и немного вздремнули. В 3 часа пополудни Ястреб проснулся, печальный и усталый. Он растянулся на матрасе голым животом вниз, уставившись в мутную воду.
— Эй, Дюк, — спросил он, — ты что-нибудь знаешь о русалках?
— Ни черта, — заверил его Дюк.
Ловец Джон, признанный авторитет во многих вопросах, присоединился к беседе.
— Мне кажется, в этой реке водятся русалки.
— Будем объективны в этом вопросе, — сказал Ястреб. — Если считать что в этой реке есть русалки, то мы просто будем дураками, если не сцапаем нескольких.
— А как ты собирался ловить русалку? — спросил Дюк.
— В ловушку для русалок, понятное дело, — ответил Ястреб.