Машина ужаса(Фантастические произведения)
Шрифт:
Он повернулся и, прежде, чем я успел что-либо сделать, тяжелая дверь захлопнулась и щелкнул замок.
Я остался снова один, и уже до вечера никто не появлялся в моей тюрьме.
Долго и бесплодно бился я над решением вставшей передо мной загадки. Стало очевидно, что влияние на климат не было случайным побочным явлением в работе завода. Наоборот, — в этом была цель Булыгина, но для чего? На это я ответа не находил.
К ночи я почувствовал голод, а главное — неутолимую жажду, возбуждаемую духотою в спертом воздухе моей тюрьмы.
На мои крики и стук в дверь никто не отзывался, словно захлопнулась надо мной крышка гроба.
Уж не этой ли пыткой грозил мне Булыгин. Я чувствовал, как страх, непреодолимый звериный страх охватывал душу. Одна мысль несколько утешала: ив слов моего тюремщика видно было, что товарищи мои на свободе. Значит, была надежда и для меня вырваться из этого каменного мешка.
Но пока была невыносимая жажда и все растущее чувство одиночества и тревоги.
К вечеру я ухитрился куском штукатурки выбить стекло в решетчатом окне.
В комнату потянуло свежим снаружи. Но дверь по-прежнему оставалась запертой.
Я притих и снова отдался болезненной дремоте, прерываемой поминутно тяжелыми кошмарами. Было, вероятно, далеко за полночь, когда через разбитое окно донеслись до меня недалекие крики и несколько выстрелов.
Я вскочил, дрожа с головы до ног, и стал прислушиваться. Но спустя несколько секунд, вновь наступила мертвая тишина. Я ждал, весь превратившись в слух.
И через несколько времени — час ли, полчаса или еще меньше, — я не в состоянии сказать, — вновь загремел замок, и две темные фигуры вошли, — вернее, упали — в комнату.
— Кто здесь? — бросился я к ним.
— Это вы, Николай Яковлевич? — послышался дрожащий, растерянный голос Туровского.
Я протянул руки в темноте и коснулся лежащего на полу тела. Раздался болезненный стон и хрипение, бурно клокотавшее в горле.
— Это Мапуи, — сказал, тот же голос, — его подстрелили и, кажется, тяжело. Меня тоже слегка задело, но это пустяк.
Потом вдруг почти закричал, меняя голос:
— О, чёрт! Будь они трижды прокляты! Провалилось все из- за пустой случайности, — Туровский застонал, как от тяжелой боли.
— Да что такое случилось? Как вы сюда попали? — спросил я, найдя в темноте его руку.
— Как попали?! Влопались, как кур во-щи, по-мальчишески. И ведь главное, — дело было почти сделано…
— А вы что же собирались предпринять?
— Что?! Взорвать к чёрту это осиное гнездо.
— Как? Чем взорвать?
— Да их же материалами. Помните, мы запрошлой ночью лазали подле труб от градирен. Мне уже тогда это пришло в голову. По трубам шли к хранилищам хлор и водород. А смесь их образует сильно-взрывчатый газ. Я и решил его воспламенить.
— Но ведь они шли по отдельным магистралям.
— Ну, да. Но их нетрудно было смешать. Когда мы с Мапуи ушли в дыру под стеной после вашего ареста, я и Охакуна в то же утро вернулись в Роторуа. Тут я набрал из своего запаса каучуковых и стеклянных трубок, раздобыл автомобильное магнето и нынче же вечером вместе с техником пробрался снова на завод.
— А Охакуна?
— Остался в поселке в качестве резерва с автомобилем, нанятым в Роторуа.
— И оба они согласились принять участие в этом предприятии?
— А что же делать. На мирный исход, очевидно, в данных — условиях надежды не было, а на карте стояла слишком большая ставка…
— Ну, и что же дальше?
— Мы доползли до труб. Я просверлил их в нескольких местах попарно на пробных кранах и соединил каучуковыми трубками. Оставалось подождать, пока газы сметаются.
— А потом?
— Потом взорвать. В одном месте между резиновыми трубками я вставил стеклянную со впаянными, в нее близко друг к другу платиновыми проволочками, от которых шли длинные провода в укромное, темное местечко у парапета. К ним надо было в нужный момент присоединить магнето и пустить ток. От искры между проволочками вся смесь и, вместе с нею, градирни должны были взлететь на воздух.
— Ну, и что же?
— Ну, на этом нас и накрыли. Спрятались мы в темном углу и стали ждать. А в это время нанесло на нас патруль. Я завертел было ручку машины, — не тут-то было, — ни черта.
Вероятно, провода оборвались или магнето закапризничало, не знаю — только вся затея полетела к чёрту. — Туровский снова застонал.
— Этим все и кончилось?
— Да. Машинку я успел выкинуть через парапет, и мы бросились бежать. Поднялась стрельба; меня оцарапало в плечо, а бедняга Maпуи поплатился.
Мы замолчали. Темное тело подле нас было также безмолвно.
— Что это с ним? — пробормотал Туровский, и слышно было, как он шарит в темноте руками.
— Ах, чёрт, кажется, готов, — услышал я дрогнувший голос и, протянув руку в свою очередь, наткнулся на холодный лоб в сгустках липкой крови.
— Что же делать? Надо позвать кого-нибудь…
— Бесполезно, — ответил я. — Это — настоящий гроб.
И я рассказал, что произошло со мной за истекшие двое суток.
Туровский слушал, полный недоумения, и глухо чертыхался…
— Ну, и попали мы в переплет, нечего сказать. Пожалуй, нам с вами теперь, действительно, крышка. Мы с головою в руках у этого сумасшедшего, а у него лапы цепкие. Но для какого чёрта он вообще затеял всю эту историю? Неужели только дикое проявление мизантропии, и ничего больше?
Этот вопрос остался без ответа. Туровский сам пробовал стучать в дверь и звать, — отклика не было. Темнота как будто поредела, и стал виден уже похолодевший труп, темной, неясной грудой распластанный среди комнаты.