Маска безумия (Лепестки и зеркало)

Романовская Ольга

Наученный прошлым опытом, в постели соэр повёл себя иначе, нежели в первый раз. Сдерживаясь, пытался растопить холодность Эллины. Ему мало было ответных поцелуев, хотелось, чтобы она вся отдалась ему.

Гоэта отчаянно старалась соответствовать чужому желанию, но своё никак не собиралось пробуждаться. Пришлось притворяться. Впрочем, для ночи с малознакомым мужчиной вышло замечательно. Неидеально, но лучше большинства её любовников. И дело не в качестве исполнения, а в стремлении сделать ей приятное.

В итоге гоэта не пожалела, что не выставила

Брагоньера вон. Когда, закончив, он лёг рядом, она положила ему голову на плечо - как и всем другим мужчинам до этого.

Соэр погладил гоэту по волосам и поинтересовался, довольна ли она.

– Главное, вы довольны, господин Брагоньер, - пробормотала Эллина.

Приподнявшись на локте, соэр возмущённо уставился на неё:

– Это что ещё за фокусы?

Всё его благостное настроение мигом испарилось.

Гоэта села, прикрыв грудь одеялом. Она видела недовольство соэра и не понимала, чем оно вызвано. Ведь Брагоньер получил всё, что хотел.

– Эллина, ты же согласилась...
– недоумённо пробормотал соэр.

– Как я могла отказать?
– вздохнула Эллина.
– Вы дворянин, а я выскочка, дочь фермерши и захудалого лавочника. С трудом пробралась во второе сословие.

– А почему ж тогда вы отказали Гланеру Ашерину?
– мгновенно поледеневшим тоном поинтересовался Брагоньер.
– Или личного дворянства его отца не хватило?

– Понимаете, я не имела права поступить иначе, - оправдывалась гоэта, ругая себя за длинный язык.
– Дворянин, по его словам, испытывающий ко мне некие чувства...

– Поверьте следователю с большим опытом, - оборвал её соэр, - нет закона, который бы обязывал вас спать со мной. Я не обольщаюсь насчет собственной привлекательности, но мотивировать согласие сословным неравенством - оскорбительно. Вы вполне могли отказаться, никакой власти над вами я не имею. Хотя да, занимаю куда более высокое положение. И вы прекрасно знали, я этим преимуществом не воспользуюсь, не стану принуждать.

Его слова прозвучали как обвинение.

Брагоньер встал и начал одеваться. На Эллину он не смотрел, делая вид, будто её вовсе нет.

Обернувшись одеялом, гоэта тоже встала и напомнила:

– Вы уже принуждали, господин Брагоньер. Вам хотелось - и я уступила, потому что выхода не было.

– Был, Эллина, - дверь, - обернулся к ней соэр. Он еле сдерживался, чтобы не выплеснуть на неё бушевавшие внутри эмоции. Помедлил и добавил: - Как я понимаю, на неё мне сейчас и указывают. Благодарю за бескорыстие, только впредь будьте осмотрительнее и цените себя выше. Хотя бы на уровень второго сословия.

С горячечной поспешностью Брагоньер застегнул рубашку и нагнулся, ища сапоги.

Эллина, ощущая вину, пошла на попятную. Она заверяла, всё было чудесно, а обидные слова вырвались случайноо. Разумеется, Эллина спала с ним добровольно и, если господин Брагоньер пожелает, докажет это.

Гоэта избавилась от одеяла, надеясь, что вновь занявшись любовью, соэр забудет о случившемся. Но Брагоньер на обнажённое тело

никак не отреагировал, обулся и направился к двери. Там обернулся и произнёс:

– То, что вам не понравилось, я уже понял. Это не смертельно, случается. Ничего страшного не произошло, не надо меня утешать. Благодарю за проявленное внимание и...
– он замялся, - и за остальное тоже. Не буду больше надоедать. Спокойной ночи, госпожа Тэр.

Набросив халат, Эллина кинулась вслед за ним, но Брагоньер ещё раз напомнил, что она не обязана спать с каждым встречным только потому, что ему так хочется.

– До встречи на суде, госпожа Тэр.

Входная дверь захлопнулась.

Гоэта присела на ступеньку лестницы и несколько раз ударила себя по лбу.

– Не могла промолчать!
– злобно шипела она, ругая себя за идиотское поведение.
– Чем, чем он тебе не угодил? Нет же, опять всё испортила! Как всегда! Права Анабель, таких дур ещё поискать надо. А так, глядишь, в первый раз в жизни завела бы стоящего любовника. Пусть на месяц, но было бы, что вспомнить. Неблагодарная ты тварь, Лина, так обидеть своего спасителя! Он действительно тебя любит.

Здание суда было переполнено: всем хотелось взглянуть на человека, три месяца державшего в ужасе всю Сатию.

Эллина с трудом пробралась сквозь толпу и подошла к одному из приставов, чтобы узнать, где найти секретаря судебного заседания.

– Я свидетельница, - пояснила она.

Мужчина взглянул на бумагу из Следственного управления, проверил её на наличие водяных знаков и подлинность печати, после чего провёл гоэту в специальную комнату, где уже сидела полдюжины человек.

– Вас вызовут, - коротко пояснил пристав и удалился.

Странно, раньше в подобных случаях надлежало отметиться у секретаря, но, видимо, Эллину априори внесли в списки участвующих в заседании.

Гоэта огляделась. Она узнала одну из свидетельниц - помощницу мэтра Варрона. Госпожа Бран плакала, то и дело утирая слёзы.

– Что случилось?
– гоэта участливо взглянула на неё и подсела ближе.

К сожалению, в здание суда запрещалось проносить любые вещи, кроме кошелька, носового платка, документов и очков, поэтому сумка с лекарствами осталась дома. А там нашлось бы и успокаительное.

– Я вас помню, - неожиданно окрысилась госпожа Бран и демонстративно отодвинулась.
– Это после вашего визита мэтр Варрон сбежал. А теперь его судят!

Она произнесла фразу таким тоном, будто гоэта лично подписала приговор незадачливому врачу.

– Судят?
– удивилась Эллина.
– За что? Он ведь не убийца.

– За связь с тёмными и незаконную врачебную деятельность.

Гоэта понимающе кивнула и промолчала.

Закон предусматривал суровое наказание за подобные вещи. И лучше бы мэтр Варрон прерывал беременность сам, чем словом обмолвился с тёмным магом! Эллина на собственной шкуре испытала когда-то всю прелесть ответственности за подобное общение.