Маска короля
Шрифт:
И все. Никаких записных книжек, дневников, инструкций, ничего такого, что бы навело на след.
На кровати подушки – Локи насчитал двадцать три штуки, пришлось каждую не только прощупать, но и осмотреть на предмет целостности фабричных швов. Швы целостность свою сохраняли, значит, еще одним тайником меньше. Еще на кровати валялись журналы: «Космополитен», «Elle», «Гламур», «Домашний очаг», «Крестьянка». Журналов оказалось куда больше, чем подушек. Вначале Локи аккуратно перелистывал яркие издания, чуть ли не просвечивал каждую страничку на свет, а потом просто переворачивал их вверх ногами и тряс. Ничего. Заглянул и под кровать, там было темно и очень пыльно, единственная добыча – тюбик с розовой помадой.
Осталось трюмо, кресла не в счет. Конечно,
Самое обидное, что нужная ему бумажка валялась на самом виду, среди флакончиков с духами, коробочек с кремами, разбросанной в живописном беспорядке декоративной косметики, которую хозяйка поленилась аккуратно сложить в лохматую косметичку в виде чемоданчика. Чемоданчик закрывался на крохотный ключ, интересно, зачем: кто может покуситься на помаду, тушь, тени и нечто бледное и сыпучее в круглой банке? Локи предположил, что это пудра, но до конца не был уверен.
Ему показалось, что в пудре что-то спрятано, и Локи наклонился, чтобы посмотреть получше. Кто знал, что у этой сыпучей пакости такой резкий слащавый запах? От неожиданности Локи чихнул, и бежевая пыль немедленно вылетела из банки, чтобы тонким слоем осесть на его одежде. Зато теперь он хорошо видел: кроме пудры, в банке ничего не было – записка лежала под посудинкой.
Даже не записка, просто листик бумаги с каким-то планом. Линии – это, вероятно, дороги, квадратики – дома, стрелочками должно быть указано направление, куда двигаться. Жаль, что подписан лишь один ориентир. «Деревянная церковь». И что бы это могло значить? Несомненно, место сбора. Если так, остается сущий пустяк – найти это место, дождаться ближайшего шабаша и изъять девушку. Кстати, о птичках: какое у нас сегодня число? Календарь на стене услужливо подсказал. Двадцать четвертое апреля. Локи перевернул страничку: так и есть, дата – первое мая – была обведена черным фломастером.
Дело может оказаться даже проще, чем он думал. Из квартиры Локи выходил в приподнятом настроении. В одном его кармане лежала фотография Юли, во втором – план-схема. Если деревянная церковь ориентир, то Лия должна о нем знать.
Лия
К вечеру я окончательно успокоилась: день как день, в меру беспокойный, в меру нудный. Никто больше не обращал внимания на особенности моей внешности, не спрашивал, что случилось и не заболела ли я. В общем, домой я возвращалась в приподнятом настроении: жива, цела, ни во что не вляпалась – что еще человеку для счастья нужно? Наверное, чтобы Локи волшебным образом куда-нибудь испарился вместе со своими бредовыми идеями. Ага, как бы не так!
Дома мое настроение резко ухудшилось. Локи испаряться и не думал, во всяком случае, грязный черный рюкзак был на месте, о него я и споткнулась – это раз. Шкаф по-прежнему представлял из себя полуразобранную конструкцию, доски валялись на полу, а ящики сиротливой горочкой ютились в уголке – это два. Ну, а животрепещущая надпись, само собой – это уже и три, и четыре, и пять.
– Ну и что мне теперь делать?
Рафинад лениво зевнул в ответ.
Он великолепно устроился на моем полушубке из белой норки. Подарок дяди Захара, между прочим, мне, а не коту! Хотя, не спорю, белый кот на белой шубе смотрится великолепно, но это же наглость! Ладно, полушубок я могу пока в коридоре повесить. А с остальными вещами что прикажете делать? Пусть так и лежат? И как долго на полу они валяться будут? Когда мне этот звездный странник шкаф на место вернет? И вообще, где его черти носят?
Окончательно меня вывел из равновесия рюкзак, о который я споткнулась во второй раз и, поскольку уже успела снять сапоги, больно ушибла палец. Я схватила рюкзак с твердым намерением выкинуть его вон. Сначала его, а потом и Локи. Но, стоило мне прикоснуться к плотной не слишком чистой ткани, как в голову пришла неожиданная мысль. Этот тип копался в моей жизни,
Много: рисунок Гали, черные джинсы фирмы «Krown», так, во всяком случае, на них было написано. Джинсы старые, затертые, но чистые. Рубашка теплая фланелевая, в клеточку – одна штука. Свитер вязаный, тоже один. Две майки. Нижнее белье и носки в отдельном пакете, который я, повертев в руках, отложила в сторону – неудобно как-то. Тем более что я наткнулась, наконец, на кое-что действительно интересное: нож со слегка изогнутым лезвием в кожаных ножнах. Ножны были старые, с крошечными трещинками на коричневой коже, а широкое толстое лезвие весело блестело. Нож я отложила в сторону. Следующий предмет оказался еще более странным: пистолет, заряженный, «ТТ». Я знаю: точно такой когда-то был у дяди Захара, он учил меня стрелять. Я осторожно понюхала ствол – ничего, если из пистолета и стреляли, то очень давно, ствол пах железом, смазкой и рюкзаком. Кобуры не было. Я вновь аккуратно завернула оружие в тряпку и придвинула к ножу. С каждой минутой жить становилось все веселее. Начатую пачку печенья, обертку от «Сникерса» и совершенно целый пакетик «Быстросупа» я положила к одежде. Похоже, все. Или нет? Моя рука нащупала что-то тонкое и плоское. Кажется, папка? Нет, файл, с какими-то бумагами, ага, и фотографии здесь же. Я вытряхнула все на стол.
Шесть. Нет, семь, три вчерашних, с мертвой женщиной – я старательно выдавливала из памяти ее имя – и еще четыре снимка, их я положила отдельно. Сначала даже не поняла, что с ними не так – странные фотографии, словно снимали не людей, а восковые фигуры, больших кукол, до безобразия похожих на детей. Безобразных кукол, безобразных детей. А потом… Понимание пришло внезапно. Я глянула на те, вчерашние фотографии, которые показывал мне Локи, и все сразу встало на свои места. Фотографировали не кукол, а девочек, мертвых девочек, просто, в отличие от вчерашних, фотографии были черно-белыми, наверное, поэтому я сразу и не поняла. Руки сами, отдельно от сознания, разложили снимки на столе. Один, два, три, четыре…
– Теперь довольна? – Локи хмуро рассматривал мою мозаику. А я почувствовала, как от страха задрожали колени. Сейчас этот маньяк убьет и меня…
Локи
Она была дома: в окошке горел свет. Он невообразимо долго наблюдал за ее окнами, сидя во дворе на лавочке. Два больших – это комната, там висят длинные шторы из тонкой струящейся ткани, которая почти не задерживает свет, только слегка приглушает его, создавая зыбкую границу между квартирой и внешним миром. А вот то квадратное окно с черной тенью – кухня. Здесь штор вообще не было, один тюль, белый, с набивными голубыми цветами. Локи решил, что, когда построит свой дом, он тоже повесит на кухне тюль, легкий и ни к чему не обязывающий, такой, чтобы было радостно и светло, даже зимой или ночью. Как вчера.
Идти туда, где горел свет, было странно и непривычно. Раньше он следил, таился, потом крался, настороженно вслушиваясь и всматриваясь в окружавшую его темноту, а сегодня он просто поднимется по лестнице и откроет дверь своим собственным ключом. Утром Лия дала ему ключ, хотя он вполне мог обойтись и отмычкой. Но она дала ключ, и теперь Локи может на секунду представить, что это его ключ, его дом, его подруга и его, совершенно другая, незнакомая жизнь. Жизнь, в которой он мог себе позволить и дом, и подругу, и детей, и даже, вероятно, собаку – лохматого лабрадора с веселым характером или серьезную немецкую овчарку. А еще машину и летние поездки за город, с обязательными шашлыками и купанием в холодной, несмотря на июль, воде, от которой появляется гусиная кожа и мелко стучат зубы. Локи специально не стал звонить в дверь, чтобы еще несколько мгновений пожить этой сказочной жизнью.