Маска красной смерти
Шрифт:
Сквозь окно я вижу группу молодых людей без масок, сидящих вместе во внутреннем дворе. Я кладу руку на собственную маску. Она холодная на ощупь, будто поздней осенью или зимой. Как прекрасно было бы отказаться от нее, хотя бы на один день. Но я никогда не сделаю этого.
Элиот собирает бумаги со своего стола и стола, стоящего рядом. Он бросает их в большую металлическую миску. Раковина почти черная — это не первые бумаги, которые он сжигает. Интересно, делал ли он копии тех чертежей, которые я ему
Дым режет мне глаза. Мне нравится эта квартира намного больше, чем та, которую он держит в Клубе Распущенность, но запах дыма напоминает мне сегодняшние события, и я чувствую себя немного больной.
— Я собираюсь пройтись до научного центра, — говорю я. — Ты сможешь видеть меня в окно, если захочешь проверить.
Он ходит взад-вперед, бормоча что-то себе под нос.
— Будь осторожна, — говорит он, поднимая на мгновенье взгляд. — Ты хорошо знаешь этот кампус, так?
Я точно уверена, что никогда не обсуждала университет с Элиотом. Я не отвечаю ему, выходя за дверь.
Ветер снаружи холодный.
Раньше научный центр был любимым местом отца. Мы с финном играли у ручья, который пробегал за зданием, пока отец занимался исследованиями в лаборатории университета. Я нахожу этот ручей сейчас, и сажусь рядом с ним, думая, как задать Элиоту вопрос. Как спросить у него о деталях его восстания. Он, должно быть, знает больше, чем рассказал мне.
Я вздрагиваю, когда кто-то кладет руку на мое плечо.
— У меня есть к тебе пара вопросов, — говорю я, удивляясь тому, как я рада присутствию Элиота.
За исключением того, что это не Элиот.
Глава 20
— У меня есть к тебе несколько вопросов, — говорит отец. — И предупреждений. У принца твоя мать.
— С ней все будет хорошо? — я задыхаюсь от слов.
Он садится и кладет свои руки поверх моих. На нем тяжелое пальто, он обрезал волосы и побрился. Так он выглядит моложе и более уставшим.
— Как ты мог не сказать мне? — шепчу я.
— Что ее посадили?
Ненавижу мысль, что Финн умер, веря, что наша мать бросила нас.
— Это был ее секрет, Аравия.
Я отдергиваю руки.
— Она думала, что ваш гнев стоит того, чтобы защитить вас обоих. Не было правильного ответа. Ты чувствовала, что поступаешь правильно, когда воровала планы из моей лаборатории? — когда он кладет руку обратно на мои, возникает чувство, что я никогда их не убирала. — Легко не бывает, я знаю, — его голос невозможно грустный.
— Прости меня, — это выглядит неадекватно, и, так или иначе, излишне. Я волновалась за него. — Как ты скрывался от принца?
— Лучше тебе не знать, но я не
Борьбы? Мой отец — самый мирный человек из всех, кого я знаю.
— Элиот хочет, чтобы я пошла с ним в плаванье, — ветер срывает мертвые головки одуванчиков, такие пушистые, которые дети любит сдувать и загадывать желание. Отец однажды был в восторге по поводу возможностей парохода.
— Мне уже нечем торговаться. Племянник принца, может быть, единственный, кто может защитить тебя сейчас. Держись подальше от принца и религиозных фанатиков. Уходи, убирайся из города.
— Но...
— Аравия, у меня есть вопрос к тебе, — перебивает он. — Самый важный вопрос из тех, которые я когда-либо задавал.
Я наблюдаю за голубой рыбой, носящейся туда-обратно в течении.
— Ты когда-нибудь была по-настоящему счастлива? Могла быть? — Как это может быть самым важным из того, что он спрашивал?
Я хочу сказать да. Этим утром, в квартире Уилла. Я сказала бы да, но в мыслях постоянно вижу Генри, падающего на землю, трещину на его маске. Я ничего не говорю.
Отец вздыхает. — Так что твой ответ — нет.
Нет — это слишком окончательно. Я хватаю его за руку, как, возможно, делала в детстве, до...
— Я не знаю. Произошла чума. — Мой голос прерывается на слове чума.
— Произошла чума, — соглашается он.
— И мы потеряли Финна.
— И мы потеряли Финна.
Мама говорила, что он должен верить во все хорошее в мире, поэтому я пообещала никогда не говорить ему. Я не могла отмыть кровь Финна со складок между пальцами, неважно, сколько мыла использовала. Но я хранила секрет.
— Ты дала мне ответ, который был мне нужен, — говорит отец.
Но я дала неправильный ответ. Страх накрывает меня. Я сильнее запахиваю пальто Уилла и стараюсь придумать способ сказать ему, что я могу быть счастлива, я буду счастлива, но не нахожу слов. Когда отец снова начинает говорить, его голос низкий и спешный.
— Что бы ни случилось, помни, что я люблю тебя. И мама любит.
Я могу чувствовать, как он отталкивает меня, и хочу вцепиться в него. Но мы никогда не были так искренни.
— Не снимай маску, какой бы ни была причина, — он вручает мне пузырек, заполненный прозрачной жидкостью. — Если попадешь в неприятности, выпей половину содержимого, а вторую отдай человеку, которого больше всего любишь.
Я начинаю спрашивать, что это, как действует, спрашивать, что он знает о Красной Смерти, но прежде чем успеваю, кто-то хватает меня сзади.
— Так ты нашла его, — говорит Элиот. Одной рукой он держит меня, в другой зажат нож.
— Я не находила его, — задыхаюсь я, пытаясь выяснить, о чем он думает и что делает. — Он нашел меня.