Маска Владигора
Шрифт:
Нахмурившись, Владигор отошел от стреляющих.
Тут его слух резанула громкая фраза, произнесенная голосом хмельного человека:
— Да что мне Кудруна! Мало ли я на своем веку всяких Кудрун повидал!
Владигор не спеша направился к столу, из-за которого донеслись эти слова. Там сидели шесть подгулявших витязей, двое из них по пояс голые, остальные — в нижних полотняных рубахах, залитых то ли пивом, то ли брагой.
— Вот я и говорю, господа витязи! — продолжал усатый длинноволосый мужчина, отхлебывая из ковша. — Кудруна Кудруной, но пиво куда лучше, хоть оно у Грунлафа и кислое, а вот бражка, что ни говори, славная, на хмеле, на
Ему вторил другой витязь:
— Верно говоришь, брат Злень! Погостим да уедем. Нам ведь еще и Кудруны-то этой Грунлаф не показывал, только слух пущен, что красавица писаная. А какому отцу свою дочку в девках до старости держать хочется? Вот и выдумал это состязание. Я же полагаю, что коль уж он ее за кого хотел отдать — не отдал и готов выдать просто за победителя в состязании, пусть даже за урода, то не много в ней прелестей.
В разговор вступил третий витязь:
— Правду сущую ты глаголешь, Гривна! Выстрелишь славно, а потом тебе на шею сядет такая кикимора, что хоть в болото головой кидайся. Нет, я или вовсе стрелять не буду, или нарочно промашку дам.
Четвертый витязь, казавшийся самым трезвым, урезонил товарищей такой речью:
— Э, пустое болтаете, братья! Ну и что вам с этой Кудруны? Ладно, пусть она кикиморой окажется, — вам-то что за печаль? Девок аль молодок у вас, кроме нее, не будет, что ли? Зато у Грунлафа-богатея такое приданое выторговать можно, что до смерти будешь как сыр в масле кататься. Кудруну ж эту можно в башню под замок посадить — пусть полотно ткет, прядет или вышивает.
Все загоготали, потому что нашли мнение товарища очень дельным, оправдывавшим всю канитель с приездом в Пустень и с предстоящими состязаниями.
Владигор, поняв, что ничего нового для себя он здесь больше не услышит, подошел к другой компании, отличавшейся от выпивох серьезностью лиц и чистотой одежды, богатой и нарядной.
— Да кому это по нраву будет? — говорил осанистый бородатый муж в драгоценной мантии, наброшенной на плечи. — Собрались по его зову, а ни Кудруны не показывают, ни состязаний не начинают. Неучтиво поступает с нами Грунлаф! Еще день — и уеду отсюда, но уж вернусь по весне со своей дружиной, чтобы переведаться с невежей в поле!
— И впрямь, непруха какая-то выходит, — кивал другой, тоже важный то ли князь, то ли витязь. — А все, бают люди, оттого проволочка, что ждет не дождется Грунлаф Владигора Синегорского, без него состязание начинать не желает. А о чем это говорит, други? Да о том, что ему лично хочет Кудрунку он свою отдать, а все стреляния эти да пуляния так, для отвода глаз придуманы. Ему, Владигору, предназначена Кудруна!
Тут раздался протяжный, громкий звук рога, и все повернулись туда, откуда он донесся. Вестник, тот самый, что провел Владигора с дружинниками по закоулкам дворца, появился перед гостями Грунлафа в сопровождении отрока-трубача и, едва убедился он, что все готовы ему внимать, торжественно заговорил:
— Благородные князья и храбрые витязи! Слушайте, что велел передать вам благороднейший князь игов Грунлаф! Завтра, сразу после полудня, ждет он вас в своей гостевой палате, где всех вас ожидает славный пир со скоморошьими потехами! Там узрите вы прекраснейшую дочь Грунлафа Кудруну, и там же будут объявлены вам правила состязаний, что состоятся на третий день после пира! Веселитесь, гости дорогие! Славный Грунлаф желает вам крепкого здравия!
Когда
— Ах, славные князья, прошу покорнейше простить, что помешал беседе вашей. Сам я тоже решил попытать счастья и натянуть лук ради руки Кудруны, хоть и немощен уж по причине…
— Ты долго говоришь, приятель, — оборвал его один из мужей. — Чего тебе от нас надобно?
— Нет, вовсе ничего, просто мне известно стало, что Грунлаф на самом деле давно уже мечтал выдать дочку за Владигора из Синегорья, да тот по гордости своей ему отказал. Вот и задумал Грунлаф эти состязания, но, представьте, Владигор тоже сюда явился, тоже будет стрелять из лука. Ну и сообразите, рад его приезду Грунлаф или не рад? Рад, уверен! Да только ведь теперь и судьба Владигора зависит от его удачи, а стрельба из лука — дело очень непростое. Вдруг ветерок не в ту сторону подует или рука дрогнет? Вот и придумал Грунлаф такую штуку: Владигору победу обещает в любом случае, выйдет он первым или нет. Судить-то станут Грунлафовы людишки…
Князья вначале просто хмурились, а потом слушали человека в черном плаще уже с негодованием. Один из них сказал взволнованно:
— Ну и хитрый лис этот Грунлаф! То-то тянул с началом состязаний! Выходит, всех нас побоку, а Владигора…
— Правда истинная! — закивал человек в черном.
— Да я его на поединок вызову — на мечах рубиться! — пылая гневом, проговорил другой муж. — Я ли, князь плусков Иргин, стану мучиться, стрелять из лука, в то время как победа заведомо Владигору достанется!
— Верно, верно! — продолжал кивать Крас, ибо это он, и никто другой, давал советы князьям. — Верно, но… можно поступить и по-другому. Завтра будет пир, где, как вам сказали, огласят условия состязаний, так вот… вам, властительнейшие и благороднейшие князья, нужно будет встать и заявить, что…
И Крас, понизив голос и оглянувшись по сторонам, что-то зашептал князьям, а те слушали его со всем вниманием, одобрительно кивая и оглаживая с ухмылками бороды.
Пиршественный зал дворца Грунлафа был великолепен. Владигор, будучи не беднее князя игов, не имел, однако, во дворце своем такого большого помещения, со стенами, украшенными затейливой росписью, со множеством светильников по стенам и одним огромным, утыканным множеством горящих свечей, который можно было на цепи опускать пониже или поднимать повыше, чтобы пирующие видели, какой драгоценной посудой владеет Грунлаф и какие замечательные блюда принесены из кухни, а заодно лишний раз напомнить им, сколь богат и щедр владелец дворца.
Грунлаф и в самом деле расщедрился в этот день. Жареные два оленя, кабан, несколько баранов, каплуны, утки, зайцы, куры без счета, осетры, лососи, карпы из дворцовых прудов, похлебки многих видов, пироги с различными начинками, сладости медовые — все эти яства украшали стол сегодня, а большие братины с медами, настоянными и на вишне, и на малине, и на морошке, и на клюкве, духовитые и пьяные, бочонки с пивом, брагой, что стояли прямо на столе, помогали яствам легко проскакивать в желудки охочих до еды и выпивки гостей, славивших Грунлафа.