Маска
Шрифт:
— Это может быть, — неуверенно начал Пол, — просто незаурядным совпадением.
Они некоторое время молчали, переваривая сказанное и услышанное, затем Грейс произнесла:
— Послушай, Пол, я не помню, чтобы мы прежде говорили на эту тему, но ответь мне: ты веришь в сны, предсказания, ясновидение и прочее тому подобное?
— Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Я еще и сам не знаю.
— А я всегда относилась к этому однозначно: всегда считала это ложью, обманом и просто чушью. Но теперь...
— Теперь ты меняешь свое мнение.
— Ну, скажем, в меня закралось крохотное сомнение. И теперь я еще больше беспокоюсь
— Почему? Говорю же тебе, у нее нет и царапины на теле.
— Один раз пронесло, — ответила Грейс, — но я видела два сна, и второй приснился мне через несколько часов после молнии. Не исключено, что «этим» является что-то еще. Раз в первом сне была доля правды, то и второй может оказаться не пустым. О Боже, идиотизм какой-то. Стоит только раз поверить в эту ерунду, как она тут же одолевает тебя. Но я ничего не могу с собой поделать. Я по-прежнему волнуюсь за нее.
— Даже если твой первый сон и оказался пророческим, — заметил Пол, — второй, вероятно, мог быть простым повтором, отголоском первого сна, а не очередным пророчеством.
— Ты так думаешь?
— Конечно. Раньше с тобой такого не бывало, так почему это должно опять с тобой случиться? Скорее всего это лишь стечение обстоятельств... как и вчерашняя молния.
— Да, возможно, ты и прав, — с некоторым облегчением сказала Грейс. — Возможно, такое однажды случается. Пожалуй, это я могу допустить. Но я не Нострадамус. И гарантирую, что не буду вести еженедельную колонку предсказаний в «Нэшнл инкуайрер».
Пол рассмеялся.
— И все же, — продолжала она, — хотелось бы мне точно вспомнить, что было в этих двух кошмарных снах.
Они еще немного поговорили, и, повесив трубку, Пол, хмурясь, какое-то мгновение смотрел на нее. Несмотря на свою относительную убежденность в том, что сны Грейс были странным совпадением, они произвели на него впечатление, и, как казалось, несколько больше должного.
Это уже близко.
Когда Грейс произнесла эти слова, Полу вдруг стало как-то жутко.
Это скоро случится.
«Совпадение, — сказал он себе. — Обыкновенное совпадение и чепуха. Забудь об этом».
Постепенно до него вновь стал доноситься аромат горячего кофе. Поднявшись с краешка стола, он наполнил чашечку.
С минуту или две Пол стоял позади своего письменного стола возле окна и, потягивая кофе, смотрел на несущиеся по небу грязно-серые тучи и непрекращающийся дождь. Потом, опустив глаза, он взглянул на задний двор, вспоминая про пришельца, увиденного ими накануне во время приготовления ужина: мелькнувшее в блеске молнии бледное искаженное лицо, лицо женщины, сверкающие глаза, искаженный то ли от ярости, то ли от ненависти рот. А может, это все-таки был просто Джаспер, датский дог, в сочетании со светообманом?
ТУК!
Звук был настолько громким и неожиданным, что Пол аж подпрыгнул от испуга. Если бы его чашечка не была наполовину пустой, он расплескал бы кофе по всему ковру.
ТУК! ТУК!
Это уже не могла быть та самая ставня, стук которой они слышали накануне вечером, потому что она бы тогда простучала всю ночь. Вполне возможно, что в ремонте нуждались теперь уже не одна, а две ставни.
«Этого еще не хватало! — подумал он. — Родной дом разваливается на части».
ТУК!
Источник звука находился где-то поблизости; настолько близко, что чуть ли не в пределах комнаты.
Пол прижался лбом к прохладному оконному стеклу и, взглянув налево, а затем направо, попытался определить, на месте ли ставни. Насколько он мог судить, ставни были закреплены должным образом.
Тук, тук-тук, тук, тук...
Став глуше, звук превратился в назойливое аритмичное постукивание, еще более изводящее, чем первые сильные удары. Теперь оно, казалось, доносилось из другого конца дома.
Хотя ему вовсе не хотелось забираться на лестницу и под дождем возиться со ставней, именно этим ему и предстояло заняться, так как иначе под аккомпанемент такого постукивания ему ничего не удастся написать. По крайней мере, не сверкала молния.
Поставив чашку на стол, Пол направился было к двери, но на полпути его остановил зазвонивший телефон.
«Да, тот еще предстоит денек», — устало подумал он.
Потом он вдруг понял, что, как только зазвонил телефон, ставня перестала стучать. Может быть, ветер вовсе сорвал ее, тогда с ремонтом придется подождать до более приемлемой погоды.
Вернувшись к столу, он подошел к телефону. Это звонил Альфред О'Брайен. Поначалу разговор не клеился, и Пол очень смущался. О'Брайен настоятельно выражал свою благодарность: «Вы спасли мне жизнь! Вы по-настоящему спасли меня от смерти!» С не меньшей настойчивостью, хотя в этом не было никакой необходимости, он повторял свои извинения по поводу того, что не позвонил вчера, сразу же после случившегося в офисе: «Я был настолько потрясен и ошеломлен, что плохо соображал и не поблагодарил вас. Это непростительно с моей стороны». Каждый раз, когда Пол пытался возражать против громких слов типа «героический» или «отважный», О'Брайен заливался еще сильнее. Наконец Пол решил сдержать свои протесты и дать человеку выплеснуть все эмоции; О'Брайен был твердо намерен очистить совесть с не меньшей тщательностью, чем та, с которой он смахивал крохотные пылинки со своего пиджака. Наконец он, похоже, почувствовал, что в достаточной мере искупил свою (в большей степени вымышленную) оплошность, и Пол с облегчением перевел разговор в другое русло.
О'Брайен звонил еще и по другому поводу, и теперь, словно тоже вдруг почувствовав смущение, он перешел к этой теме. Он никак не мог (это сопровождалось новой серией извинений) найти заявление, которое супруги Трейси подали ему накануне.
— Разумеется, когда это дерево пробило окно, все бумаги разлетелись по полу. Жуткий беспорядок. Некоторые бумаги были смяты и перепачканы, когда мы их подняли, большинство были мокрыми от дождя. Несмотря на это, Марджи — моей секретарше — удалось кое-как все найти и сложить, но — увы! — кроме вашего заявления. Его нигде нет. Я думаю, его могло унести ветром через одно из разбитых окон. Я не знаю, почему так случилось именно с вашим заявлением, но рекомендательной комиссии мы должны представить его в должном виде. Мне очень неловко доставлять вам такие неудобства, мистер Трейси, я искренне сожалею.
— Это не ваша вина, — ответил Пол. — Я заеду к вам за бланком, и мы с Кэрол заполним и подпишем его сегодня же.
— Вот и хорошо, — сказал О'Брайен. — Потому что оно должно быть у меня завтра рано утром, чтобы успеть к очередному заседанию комиссии. Марджи понадобится три полных рабочих дня, чтобы должным образом оформить и заверить ваше заявление, а именно столько времени и осталось до среды, когда будет комиссия. Если мы пропустим это заседание, следующее состоится только через две недели.