Маска
Шрифт:
Тук... тук... тук... тук...
Хоть постукивание и несколько поутихло по сравнению с тем, каким оно было несколько минут назад, оно по-прежнему было тяжелым и весомым; оно распространялось по всему каркасу дома. Кроме того, стук приобрел простую монотонность; удар от удара отделяли одинаковые промежутки времени, что отдаленно напоминало биение сердца.
Пол стоял на чердаке, в пыли, вдыхая затхлый запах, присущий всем подобным местам, пытаясь засечь источник звука, стараясь понять, почему он раздается словно ниоткуда, и постепенно его восприятие этого раздражителя изменялось. Поначалу он считал его свидетельством
Тук... тук... тук...
По непонятным причинам этот шум теперь казался ему угрожающим, предвещающим что-то дурное.
Ему вдруг стало холоднее в этом помещении, чем на улице, под ветром и дождем.
Кэрол хотела поехать на «скорой помощи» в больницу вместе с пострадавшей девушкой, но понимала, что там будет не до нее. Кроме всего прочего, полицейский, первым приехавший к месту происшествия, молодой кудрявый человек по имени Том Уэзерби, должен был взять у нее показания.
Они сели на переднее сиденье патрульной машины, где пахло мятными таблетками, которые сосал Уэзерби. Окна были мутными от струившегося по ним дождя. Полицейская рация фыркала и трещала.
Уэзерби нахмурился.
— Вы промокли до нитки. У меня в багажнике есть одеяло. Я сейчас вам его принесу.
— Нет-нет-нет, — запротестовала она. — Со мной все в порядке.
Ее зеленый вязаный костюм стал насквозь влажным. Намокшие от дождя волосы облепили голову и свисали на плечи. Но в тот момент внешность ее не волновала, и она не обращала внимания на появившиеся на коже мурашки.
— Давайте закончим с этим.
— Ну что ж... если вы настаиваете.
— Да, пожалуйста.
Повернув ручку термостата отопления машины, Уэзерби спросил:
— Вы случайно не знаете эту девочку, что выскочила на дорогу?
— Эту девочку? Нет. Нет, конечно.
— У нее не было с собой никаких документов. Вы не заметили, она не несла какой-нибудь сумочки?
— Затрудняюсь ответить.
— Попытайтесь вспомнить.
— Не думаю, чтобы у нее что-то было.
— Скорее всего, что так, — заметил полицейский. — Раз уж она выскочила в такую погоду без плаща и без зонтика, то откуда у нее сумочка? Тем не менее, мы здесь все осмотрим. Не исключено, что она могла ее где-нибудь выронить.
— Что будет, если вы не сможете выяснить, кто она? Как вы отыщете ее родителей? Она же не могла жить одна.
— Это несложно, — ответил Уэзерби. — Когда она придет в себя, то скажет нам, как ее зовут.
— Если она придет в себя.
— Придет. Обязательно придет. Похоже, она не получила серьезных травм.
Однако Кэрол не могла успокоиться.
В течение следующих десяти минут Уэзерби задавал вопросы, и она на них отвечала. Когда он закончил писать свой отчет о происшествии, она быстро пробежала его глазами и подписала внизу.
— Вы совершенно невиновны, — сказал Уэзерби. — Вы ехали в пределах допустимой скорости, и три свидетеля заявили, что вы не могли видеть
— Мне бы следовало проявить большую осмотрительность.
— Я не думаю, что в ваших силах было это как-то предотвратить.
— Хоть как-нибудь. Наверняка я могла что-нибудь сделать, — удрученно произнесла Кэрол.
Он покачал головой.
— Нет. Послушайте, доктор Трейси, мне уже доводилось видеть подобные вещи. Несчастный случай, кто-то пострадал, а винить некого, — однако один из участников испытывает повышенное чувство ответственности и настаивает на том, что все произошло по его вине. В данном случае если кто-то и виноват, то это сама девочка, а не вы. По показаниям свидетелей, она вела себя довольно странно в тот момент, когда вы выезжали из-за угла: словно она и намеревалась броситься под колеса.
— Но зачем такому прелестному ребенку бросаться под машину?
Уэзерби пожал плечами.
— Вы сказали мне, что вы — психиатр. Вы специализируетесь по детям и подросткам, верно?
— Да.
— В таком случае вам лучше должны быть известны ответы на все эти вопросы, чем мне. Почему ей вдруг захотелось покончить с собой? По причине какой-нибудь домашней неурядицы: отец — алкоголик, занимающийся рукоприкладством, а мать смотрит на это сквозь пальцы Или девочку бросил соблазнивший ее приятель, и для нее наступил конец света. А может быть, она вдруг обнаружила, что беременна, и не нашла в себе силы рассказать об этом родителям. Причин может быть сотни, и я уверен, вы все это уже неоднократно слышали на работе.
Его слова были чистой правдой, но от этого Кэрол легче не стало.
«Если бы я ехала медленнее... — думала она. — Если бы я быстрее среагировала, бедная девочка не оказалась бы сейчас в больнице».
— Кроме этого, она могла еще находиться в наркотическом опьянении, — добавил Уэзерби. — Слишком много детей увлекается сейчас наркотиками. Большинство из них глотают все подряд, без разбора. Если это нельзя проглотить, они нюхают или вкалывают в вену. Этой вашей девчушке могло быть так хорошо, что она даже и не знала, где она, выскакивая на дорогу. И если окажется, что это так и есть, вы по-прежнему будете настаивать на том, что это ваша вина?
Закрыв глаза, Кэрол откинулась на сиденье и порывисто выдохнула:
— О Боже! Я не знаю, что вам сказать. Я просто чувствую себя как выжатый лимон.
— Еще бы, после такого. А вот чувствовать себя виноватой не стоит. Не надо себя изводить чувством вины. Отбросьте это чувство и наслаждайтесь жизнью.
Она открыла глаза и, посмотрев на него, сказала с улыбкой:
— Знаете, офицер Уэзерби, мне кажется, из вас получился бы отличный психотерапевт.
Он улыбнулся.
— Или превосходный бармен.
Кэрол рассмеялась.
— Вам лучше? — спросил он.
— Немного.
— Обещайте, что вас из-за этого не будет мучить бессонница.
— Постараюсь, чтобы не мучила, — ответила Кэрол. — Но состояние девочки меня все-таки тревожит. Вы не знаете, в какую ее отвезли больницу?
— Я могу узнать.
— Сделайте это, пожалуйста, для меня. Мне бы хотелось поговорить с врачом. Если он скажет, что все будет хорошо, мне будет гораздо проще воспользоваться вашим советом по поводу радостей жизни.