Маска
Шрифт:
— Я знаю, о чем вы думаете, — со вздохом сказала Грейс. — Я старая женщина. А у старух часто возникают бредовые идеи.
— Нет-нет-нет. Ничего подобного я и не думал.
— Старухи очень сильно привязываются к своим питомцам, потому что порой они оказываются их единственными друзьями.
— Я прекрасно понимаю, что это к вам не относится, Грейс. Уж у вас-то в этом городе полно друзей. Я просто...
Улыбнувшись, она похлопала его по щеке.
— Не надо так бурно возражать, Брэд. Я отлично понимаю, что вы думаете. Старухи так боятся потерять своих питомцев, что подчас замечают признаки болезни там, где ими и не пахнет. И у вас есть основания так реагировать. Меня это не обижает. Однако я отчаиваюсь из-за того, что чувствую: с Ари что-то не то.
Брэд вновь посмотрел на кота, продолжая гладить ему живот, и спросил:
— Не было никаких изменений в питании?
— Нет. Я даю ему ту же пищу, в то же время и в тех же количествах.
— А компания никак не меняла свою продукцию?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, например, на упаковке не написано «новинка», «улучшенное качество», или «ароматизированное», или что-то еще в этом роде?
На секунду задумавшись, она затем покачала головой:
— По-моему, нет.
— Иногда они меняют состав, добавляют или новый консервант, или какую-нибудь добавку для запаха или цвета, чем вызывают у некоторых животных аллергическую реакцию.
— Но ведь это вызвало бы физическую реакцию? Я же говорю, что у него явно наблюдаются изменения характера.
Брэд кивнул:
— Вам наверняка известно, что пищевые добавки могут являться причиной изменений в поведении у некоторых детей. Многие дети, отличающиеся повышенной возбудимостью, становятся гораздо спокойнее, когда их пища более диетическая. На животных это тоже может отражаться. Судя по вашим рассказам, Аристофан периодически кажется весьма возбужденным, и это может являться результатом незначительных изменений в пище. Покормите его чем-нибудь другим, подождите с недельку, пока его организм очистится от, возможно, раздражавших его добавок, и не исключено, что все войдет в норму.
— А если нет?
— Тогда привозите его сюда, оставьте на пару деньков и я устрою ему настоящий осмотр. Но в первую очередь я настоятельно рекомендую вам изменить питание, прежде чем начинать тратить деньги на все эти процедуры.
«Он просто подыгрывает мне, — подумала Грейс. — Просто подтрунивает над старушкой».
— Ну что ж, — сказала она, — хорошо, я изменю ему питание. Но, если он и через неделю будет сам не свой, я хочу, чтобы вы его тщательно осмотрели и взяли анализы.
— Разумеется.
— Мне нужно знать, что с ним.
Лежа на металлическом столе, Аристофан мурлыкал радостно повиливал хвостом и выглядел возмутительно нормальным.
Придя домой, Грейс едва успела открыть крышку корзинки, как Аристофан со свирепым шипением вырвался из своего заточения; шерсть стояла дыбом, уши прижаты к голове, глаза безумные. Он когтями вцепился ей в руку и взвизгнул, когда она отбросила его от себя. Бросившись по коридору, он исчез на кухне, где через свою маленькую дверку мог выскользнуть на задний двор.
Ошеломленная Грейс уставилась на свою руку. Когти Ари оставили на ее ладони три глубокие царапины. Выступившая кровь потекла по запястью.
Последний пациент Кэрол в пятницу должен был прийти в час: ее ждал пятидесятиминутный сеанс с Кэти Ломбино, пятнадцатилетней девочкой, страдавшей от отсутствия аппетита на нервной почве. Пять месяцев назад, когда ее впервые привели к Кэрол, Кэти весила всего семьдесят пять фунтов, то есть по крайней мере на тридцать фунтов меньше нормального для нее веса. Она была на грани голодной смерти; не только вид, но и мысль о еде вызывала у нее отвращение; она упрямо отказывалась от любой пищи, за исключением сухого печенья или кусочка хлеба, частенько давясь даже этими крохами. Когда ее поставили перед зеркалом и обратили внимание на то удручающее зрелище, которое представляло собой ее изможденное тело, она продолжала казнить себя за полноту, не поддаваясь убеждениям в том, что она в самом деле была страшно худой. Надежд на ее спасение не оставалось почти никаких. Теперь она весила девяносто фунтов, поправившись на целых пятнадцать; она еще здорово не дотягивала до положенного ей веса, но по крайней мере ей уже не грозила голодная смерть. Отсутствие уверенности в себе и чувства самоуважения почти неизменно являлось причиной потери аппетита, а Кэти уже перестала испытывать ненависть к себе — верный знак того, что она была на пути к выздоровлению. Нормальный аппетит еще не вернулся, порой она еще чувствовала слабое отвращение к еде, однако ее отношение заметно изменилось к лучшему: она осознала потребность питаться, хотя и не имела желания насытиться. До полного выздоровления было еще далеко, но самое страшное уже осталось позади; со временем она вновь станет получать удовольствие от еды и начнет набирать вес гораздо быстрее, чем сейчас, пока не дойдет до ста пяти — ста десяти фунтов. Кэрол радовалась успехам Кэти, и сегодняшний сеанс лишь подтвердил, что радость была вполне оправданной. Как обычно, они с девушкой обнялись после сеанса, и объятия Кэти показались ей более крепкими и продолжительными, чем прежде. Уходя из офиса, девушка улыбалась.
Через несколько минут, в два часа, Кэрол отправилась в больницу. В вестибюле в магазинчике сувениров она купила колоду игральных карт и шашечную доску с миниатюрными шашками, сложенными в виниловый футлярчик.
Наверху, в комнате триста шестнадцать, работал телевизор, а Джейн читала журнал. Когда вошла Кэрол, она подняла глаза и воскликнула:
— Вы действительно пришли!
— Я же говорила, что приду, разве нет?
— Что это вы принесли?
— Карты, шашки. Я решила, что они тебя как-то развлекут.
— Вы же обещали больше ничего мне не покупать.
— Разве я сказала, что я их тебе подарю? Ни за что. Не тут-то было. Я принесла их тебе на время. И, надеюсь, потом ты мне их вернешь. И я хочу, чтобы ты вернула их мне в том же хорошем состоянии, в котором они сейчас, а то я подам на тебя в Верховный суд и потребую возмещения убытков.
Джейн улыбнулась.
— Сурово.
— Я на завтрак грызу гвозди.
— Между зубов не застревает?
— А я их выдергиваю клещами.
— А как насчет колючей проволоки?
— На завтрак — никогда. Это уже на обед, довольно часто.
Они обе расхохотались, и Кэрол спросила:
— Так ты умеешь играть в шашки?
— Не знаю. Я не помню.
— А в карты?
Девушка пожала плечами.
— Ничего пока не вспомнилось? — спросила Кэрол.
— Ничего.
— Не беспокойся, все вспомнится.
— Родители мои тоже не появлялись.
— Прошел только один день с тех пор, как ты потерялась. Они же не могут сразу отыскать тебя. Не стоит пока тревожиться насчет этого.
Они сыграли три партии в шашки. Джейн вспомнила все правила, но вспомнить, где и с кем она играла прежде, ей так и не удалось.
День прошел незаметно, и Кэрол радовалась каждой его минуте. Джейн была очаровательна, сообразительна и отличалась великолепным чувством юмора. Во что бы они ни играли — в карты или в шашки, — она старалась победить, но в то же время вовсе не дулась, когда проигрывала. С ней было очень хорошо.
Глядя на обаяние и внешнюю привлекательность девушки, казалось просто невероятным, что о ней никто не поинтересуется или никто не придет за ней. Некоторые подростки настолько эгоистичны, упрямы и дерзки, что, когда они убегают из дому, у родителей это вызывает лишь вздох облегчения. Но когда пропадают такие прелестные дети, как Джейн Доу, о них начинает тревожиться множество людей. «Не может быть, чтобы она не имела любящей ее семьи, — думала Кэрол. — Они, наверное, сходят сейчас с ума. Рано или поздно они объявятся и будут плакать и смеяться от счастья, что их девочка нашлась целой и невредимой. Но почему же они до сих пор не нашлись? Где же они?»