Маска
Шрифт:
— Нет. У меня какое-то предчувствие, что здесь не все так просто. Вы еще ничего не рассказывали Джейн?
— Нет. В суд мы все равно не обратимся раньше, чем в понедельник утром, так что до завтра я могу ей ничего не объяснять. А вдруг в этот отрезок времени произойдет нечто такое, что в этом отпадет необходимость. Не стоит волновать ее до последнего момента.
Кэрол с тоской вспомнила о том времени, что она сама провела в подобном заведении, пока к ней на помощь не пришла Грейс. Она была бойкой и отчаянной уличной девчонкой, но тем не
— Ну конечно! — воскликнула Кэрол.
На ее лице появилась улыбка. Хэннапорт вопросительно посмотрел на нее.
— А почему бы ей не пойти со мной? — спросила Кэрол.
— Что?
— Послушайте, доктор Хэннапорт, если Пол — мой муж — не будет возражать, почему бы вам не порекомендовать суду, чтобы мне доверили временную опеку над Джейн, пока не объявится кто-то из ее родных?
— Подумайте как следует на этот счет, — сказал Хэннапорт. — Если вы ее возьмете к себе, это сильно изменит вашу жизнь...
— Не думаю, что это так ужасно, — возразила Кэрол. — Напротив, будет просто великолепно. Она такая очаровательная девочка.
Хэннапорт долго смотрел на нее, словно разглядывая ее лицо и пытаясь найти ответ в ее глазах.
— В конце концов, — как можно убедительнее продолжила Кэрол, — единственный врач, который может помочь ей избавиться от амнезии, — психиатр, кем, позвольте вам напомнить, я и являюсь. Я не только смогу окружить ее домашней заботой, но и буду интенсивно лечить.
Наконец Хэннапорт улыбнулся.
— На мой взгляд, это необычайно великодушно с вашей стороны, доктор Трейси.
— Так вы походатайствуете за меня перед судом?
— Да. Правда, никогда нельзя с уверенностью сказать, какое решение примет судья. Однако в данном случае, по-моему, трудно не заметить, что это в интересах девочки.
Несколько минут спустя Кэрол из телефона-автомата в вестибюле больницы звонила Полу. Она пересказала ему свой разговор с доктором Хэннапортом, но, прежде чем она успела задать ему главный вопрос, Пол неожиданно спросил ее:
— Ты хочешь приютить Джейн?
— Как ты догадался? — воскликнула удивленная Кэрол.
Он рассмеялся.
— Уж я-то знаю тебя, радость моя. Когда разговор заходит о детях, твое сердце размягчается до консистенции ванильного пудинга.
— Она не будет тебе мешать, — тут же сказала Кэрол. — Она не будет отвлекать тебя от романа. А теперь, поскольку О'Брайен не сможет представить наше заявление раньше конца месяца, двух детей у нас на руках не окажется. В конце концов, может быть, эта задержка с заявлением не случайна — мы позаботимся о Джейн, пока не объявятся ее родственники. Это же только временно, Пол. В самом деле. И мы...
— Ладно, ладно, — ответил он. — Не надо меня упрашивать. Я совсем не возражаю.
— Если ты хочешь приехать сюда, чтобы сначала познакомиться с Джейн, то...
— Нет-нет. Уверен, что она полностью соответствует твоему описанию. Однако не забудь, что ты собиралась где-то через недельку съездить в горы.
— Может быть, она у нас столько и не пробудет. А если и пробудет, то мы, наверное, сможем взять ее с собой, известив об этом суд.
— Когда нам надо быть в суде?
— Не знаю. Возможно, в понедельник или во вторник.
— Я постараюсь вести себя наилучшим образом, — сказал Пол.
— Тебе за ушком почесать?
— Ну что ж. И еще я надену ботинки.
— Не задирай перед судьей носа, — уже улыбаясь, сказала Кэрол.
— Если он своего не задерет.
— Целую тебя, доктор Трейси, — сказала она.
— И я тебя, доктор Трейси.
Когда Кэрол повесила трубку и отошла от телефона-автомата, она чувствовала себя превосходно. Ей даже не действовала на нервы бездарно выкрашенная комната для посетителей.
В ту ночь в доме Трейси не было ни стука, ни признаков полтергейста, которым пугал Пола мистер Элсгуд. Ничего не произошло и на следующий день, и через день. Странный стук и вибрация прекратились так же необъяснимо, как и начались.
Кэрол перестали мучить ночные кошмары. Она спала крепко и безмятежно. Она вскоре забыла о поблескивавшем серебристом лезвии топора, раскачивавшемся взад-вперед в непонятной пустоте.
Улучшилась и погода. В воскресенье рассеялись тучи. Понедельник был по-летнему ясным.
Во вторник днем, когда Пол с Кэрол были в суде, добиваясь разрешения на временную опеку над Джейн Доу, Грейс Митовски убиралась на кухне. Она как раз закончила протирать верх холодильника, когда раздался телефонный звонок.
— Алло?
Ей никто не ответил.
— Алло? — повторила она.
Едва слышный мужской голос, почти шепот, проговорил:
— Грейс...
— Да?
Слова, доносившиеся из трубки, были невнятны словно звонивший говорил в консервную банку.
— Я не понимаю вас, — сказала она. — Вы можете говорить громче?
Казалось, он пытался, но слова оставались едва различимыми. Голос будто бы долетал откуда-то издалека, из какой-то невероятной бездны.
— Слышно отвратительно, — повторила она. — Говорите громче.
— Грейс, — его голос прозвучал чуть громче. — Грейси... как бы не было слишком поздно. Ты должна... спешить. Останови... не дай этому повториться. — Голос был сухой и ломкий, он то и дело трещал, как сухие осенние листья под ногами. — Уже может быть... слишком... слишком поздно...
Она узнала этот голос и застыла в оцепенении. Ее рука судорожно сжимала трубку, стало трудно дышать.