Маска
Шрифт:
И когда он обернулся к нам, я ощутила, что на этом заканчивается самый счастливый период в моей жизни. Я просто не знала, что будет дальше, и это оказалось всепоглощающе страшно.
— Всё? — пискнула мама.
Мне не было видно Лёши и Анны Дмитриевны. Горячие слёзы душили меня за пересохшее горло и закрывали обзор. Я задержала дыхание, чтобы не разреветься в голос и растёрла глаза.
Он уже обнимал маму, пытаясь её утешить, но сам сожалеюще сжал губы.
Нет, нет! Не надо… Только не это. Наставала моя очередь.
—
Муратов отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза. Мне стало видно в них столько неуверенности и надежды, что отяжелевшие ноги подкосились, и я осталась стоять, удерживаемая только благодаря ему. Он побледнел, а я чуть не упала в обморок.
Всё это время Лекса думал над теми словами…
Боже, как же ему не повезло со мной. Я всегда озвучивала столько жестоких вещей своим близким, что Лексе было просто не позавидовать.
— Лекса… Я… Лю… Лёша, я… — обернулась к маме, которая, видимо, не понимала, плакать ей или истерично смеяться. — Я буду ждать тебя. Не пропадай, пожалуйста…
Я громко всхлипнула. Нащупала его руку на своём плече и сжала крепко-крепко, пытаясь так неловко объясниться в любви.
Он утёр большим пальцем очередную стекающую по моей щеке слезу. Склонился надо мной, пристально осмотрев лицо. Порывисто чмокнул в губы и, не оборачиваясь, кинулся вглубь аэропорта.
Глава 25 «Дозвониться до Господина»?
— Как уехал? Какой ещё академ? — ошарашенный декан натянул на лице складки дряблой кожи. Ну всё! Караул! — Да быть того не может! А петь-то кто будет?.. Кто его вообще отпускал?!
Вот именно! Только он разве кого-то бы послушал?
Я тяжело вздохнула и отложила сценарий, родившийся в муках за одну ночь.
— Александр Вадимович… Вы меня, конечно, простите. Но разве не декан подписывает академический отпуск?
Совсем уже ничего не помнит, бедолага.
Я потёрла слипающиеся опухшие глаза.
— Так-то оно да, — мужчина уныло закивал, соглашаясь с моим осторожным напоминанием. — А кто же будет петь теперь? Я, значит, ректорату дуэт рекламирую. Рассказываю, какие у нас талантливые студенты. А они от нас сбегают!
Завтра бал. У людей экзамены во время сессии, а у меня — прямо завтра, перед ректором.
Если думать об этом мероприятии, как о большом списке дел, то мне рвать себя на части даже не в новинку. От себя всё зависящее я делала, но студенты — такие непредсказуемые создания! И ведь у каждого своя жизнь.
У некоторых тут бессильны даже чувства…
— Больше вокалистов на факультете нет. Может, знаете кого-то с других? Или пускай Лиза одна споёт, у неё хороший голос.
Я не плачу, нет. После бессонной ночи сухо в глазах, и вот, я их просто смачиваю.
—
Неужели это так важно для финансирования новой специальности? Где, казалось бы, творчество, а где релейная защита. Нужно было, дед, поменьше трепать тебе языком.
— Слу-ушай…
Я не удержалась и ещё раз удрученно вздохнула. Ну, чего ещё придумал?
Мне нужно посадить на булавки сто пятьдесят тканевых роз, отрепетировать всю программу с ведущими и звукорежиссером, заставить всех ещё раз собраться и повторить танцы, а это, знаете ли, трудно! Девушки заняты, хотелось бы верить, учёбой, и поиском аренды бальных платьев. Да и мне самой стоило принарядиться, а ещё не забыть подготовиться к завтрашним утренним занятиям. Я же всё ещё препод!
— А помнишь? Студент у нас учился на специалитете… Лёнька Савицкий? — я поперхнулась слюной и закашлялась. — Так что ли звали его? Ну-ну, осторожнее, Виолетта Сергеевна… Чего это вы. Сходите-ка в архив. Возьмите у них номер телефона из его личного дела и позвоните. Так даже ещё будет… «Круче»! Во! Мало того, что дуэт, ещё и выпускник будет исполнять!
Круче? Круче Муратова? Сбрендил что ли?! Нашёл кого сравнивать! Бога вокала! Тонкую натуру! С визжащей крысой! Да Лёне до Лексы ещё учиться и учиться! Петь, обращаться с девушками и вести себя благородно!
Ну не-ет! Нет! Нет! Нет! Пожалуйста! Только не это…
— Александр Вадимович, а он успеет за один день выучить песню? Это же… Не хухры-мухры, петь песни.
— Вилеттуся! Сергеевна! Это стихи! Великие стихи! Все их знают, чего там учить. Идите, звоните срочно.
Ох ты ж, Боже мой…
— Ну! — рассердившийся декан осмотрел полунаряженный зал, который мне помогал украшать Муратов ещё до отъезда, и схватился за край столешницы с оборудованием, где мы с ним устроили дебаты. — Вот безобразники! И здесь расшатали! Что они делают с этими столами?.. Скажите мальчикам, пускай подкрутят.
Я зло насупилась и кивнула.
Знали бы вы, Александр Вадимович, кто эти безобразники… И что они делали на этом столе.
Словно целых три месяца назад. Но прошла всего неделя! Я так старалась забыться в делах, а скоротала лишь жалких пару дней с момента нашего прощания, и теперь смотрела на ненадежно пошатывающийся стол. В груди неприятно стянуло и заныло.
Меньше слёз, больше работы — мой новый девиз на ближайшее будущее. Нужно не оплошать у самого же старта.
— Действуйте, Виолетта Сергеевна! Завтра всё должно быть идеально.
***
— Кхм, Александр Вадимович, — я посетила архив, а теперь скромно заглядывала в деканский кабинет, сжав телефон в потных ладонях. — Можно?
— Ну что? Он согласился? — хах!
Не так быстро, одуванчик. "Интуиция" подсказывала мне звонить при свидетелях.
— Набираю только. Будем надеяться, его номер не изменился.