Массовая литература сегодня
Шрифт:
Любовь – коварное чувство, непредсказуемое. Внезапно возникнув, может окрылить душу, а потом с размаху припечатать мордой об стол.
Настоящая любовь сильнее смерти. Если к ней бережно относиться, она никогда не умрет. Никогда!
Любовь… такая штука, что от нее плачут чаще всего…
Нетрудно заметить банальность, клишированность, абсолютную узнаваемость приведенных суждений.
Банальностью отличаются социально-психологические обобщения. Например:
– Знаешь,
В границах штампов обыденного сознания остаются аксиологические гендерные установки:
– Мужиков вообще жалеть нельзя! Их пожалеешь – только себе хуже сделаешь! Они жалости не понимают. Они сразу на шею садятся и погонять начинают.
Клишированность поддерживается повторами:
– …мужиков жалеть нельзя. Мужика пожалеешь, себе дороже выйдет. Будь моя воля, я бы взяла автомат, вышла бы в центр города и всех их перестреляла.
Отсутствие художественного мировосприятия проявляется в тиражировании ярлыков:
Проститутка – это клеймо на всю жизнь, и никуда от этого не денешься… Но я же не виновата, что так получилось…
Разве можно полюбить падшую женщину?
«Умная и сильная женщина» оправдывает свое ремесло необходимостью жить по новым правилам. Формула деньги решают все проблемы легко вписывается в современный ситуативный контекст:
– Деньги заставляют замолчать даже самых любопытных моих сограждан: дежурную по этажу, швейцара, ментов. Пара зелененьких бумажек – и все проблемы разрешаются сами собой. О, я умею делать деньги! Триста-пятьсот долларов за ночь для меня не предел.
Эстетическое восприятие любви подменяется набором сентиментальных банальностей, которыми наполнены диалоги, свидетельствующие об отсутствии авторского речевого слуха. Например:
– Максимчик, милый, мне так хорошо с тобой… Я люблю тебя до безумия!
– Ах ты, кошечка моя! – от души рассмеялся Макс. – Очень хочется верить в твои слова!
Ср.:
– Ты знаешь, после сегоднешней ночи у меня такое странное состояние…
– Какое?
– Я словно летаю без крыльев.
– Я испытываю то же самое.
Текст изобилует штампованными «красивостями», умилительными зарисовками проявлений нежных чувств:
Я посмотрела на Макса глазами, полными слез; Меня разбудили ласковые солнечные лучи. Макс лежал рядом и мирно посапывал, чему-то улыбаясь во сне; Макс заглушил мотор и нежно провел ладонью по моей щеке.
Описание подлинных чувств подменяется сентиментальным всхлипыванием: Мамочка, мама… Легкие, светлые волосы, добрые голубые глаза… Каждый вечер перед сном она читала мне вслух какую-нибудь сказку; Мамочка, мама, рвался из груди стон…
Мы видим, что банальность во всех случаях выступает как пошлость.
Еще одна грань пошлости, и это было отмечено выше, – непристойность.
Каждая национальная культура вырабатывает правила приличия, благопристойности [Хороший тон 1991]. Л.П. Крысин в этой связи отмечает: «Оценка говорящим того или иного предмета с точки зрения приличия/неприличия, грубости/вежливости обычно бывает ориентирована на определение темы и на сферы деятельности людей (или отношений между ними). Традиционно такими темами и сферами являются:
– некоторые физиологические процессы и состояния…
– определенные части тела, связанные с телесным низом; объекты этого рода таковы, что и непрямое, эвфемистическое их обозначение… в речи воспринимается большинством как не вполне приличное <…>
– отношения между полами <…>
– болезни и смерть» [Крысин 1996: 389–390].
В так называемых «розовых» и «криминально-розовых» романах наблюдаем нарушения правил приличия: открыто именуются предметы, факты, явления, принадлежащие эвфемистическим сферам. В романе Ю. Шиловой «Случайная любовь» неоднократно нарушаются внутрикультурные нормы. Имеющиеся в тексте непристойности нельзя оправдать тематикой текста (напомним, что автор описывает жизнь современной проститутки). В русской литературе тема проституции поднималась неоднократно. Достаточно вспомнить произведения Л.H. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.А. Бунина, А.И. Куприна, чтобы понять: обо всем можно и нужно писать пристойно.
Пошлость в романе Ю. Шиловой проявляется в откровенно технологическом взгляде на любовь. Так, героиня не без гордости говорит о своих профессиональных умениях:
– Техникой секса я владею в совершенстве, могу сделать минет, могу кое-что и покруче, но за дополнительную плату, разумеется. Принцип предельно прост: хочешь «клубничку» – раскошеливайся, по желанию клиента я способна на все, на все!
На этом фоне как нелепые воспринимаются «возвышенные» мечты валютной проститутки:
– Раздвигая ноги под очередным клиентом, я думаю о том, что когда-нибудь обязательно найду свое счастье.
Неприкрытой пошлостью отмечены описания «телесного низа», проявления физического влечения:
– Случайно опустив глаза, я увидела, что Толик находится в полной боевой готовности. Мощный член до отказа натянул плотную материю брюк; Не желая испытывать его терпение, я моментально накинула халат.
Похоть и страсть сливаются воедино, и это усиливает впечатление пошлого, непристойного: