Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины

Шилова Юлия Витальевна

– Да когда ты здесь отдыхала в последний раз? С тех пор уже тысячу раз все изменилось.

– А вот и ничего не изменилось. Здесь только в туалет сходить доллар стоит.

– Ну вот и сходим пятьсот раз в туалет. Это ж можно из туалета не вылезать, – истерично засмеялась Ленка.

– Ничего смешного не вижу. Непонятно, куда он деньги дел.

– Наверно, выручку он кому-нибудь сдает. Может, у него уже сегодня вечером кассу сняли.

– Какую кассу?

– Обыкновенную. Он же постоянно был не один. Приехал какой-нибудь турок, взял у него все деньги, заработанные нами за неделю, и уехал. Ты же видишь, что здесь нет «золотого запаса». Да и наши паспорта, наверно, там же, где и выручка. Видимо, в доме ценные вещи не хранятся. Тем более что загранпаспорта

тоже неплохой товар. Говорят, что за них можно приличные бабки выручить.

Перерыв всю комнату и не найдя больше ничего, мы вернулись в коридор.

– Может, у Экрама по карманам пошарить? – неожиданно предложила Ленка.

– Ты что? Как можно рыться в карманах у покойника? – с нескрываемым отвращением восприняла я эту идею.

– Да какая разница, у покойника в карманах рыться или у живого, если разговор идет о деньгах… Если у Экрама и есть в кармане деньги, то они ему совершенно без надобности, а нам они очень даже пригодятся.

На кухне мы вновь приняли по рюмке турецкой водки и, подойдя к бездыханному телу Экрама, перевернули лицом вверх. В кармане его давно не стиранных брюк оказалось ровно двести долларов.

– Ну вот видишь. С миру по нитке, – обрадовалась Ленка и сунула деньги в карман моего халата. – Пятьсот плюс двести получается семьсот. Худо-бедно жить можно. По крайней мере ровно семьсот раз сходить в туалет можно.

Я старалась не смотреть на мертвого Экрама.

– Послушай, Ленка, надо срочно переодеться. Мы же не можем бежать в халатах.

– Верно, – поддержала подруга. – С минуты на минуту начнет светать. Вдруг кто-то приедет? Тогда нам точно не удастся смыться.

Не раздумывая, мы бросились по своим комнатам, чтобы переодеться.

– Только надевай не юбку, а какие-нибудь брюки! – крикнула мне из своей комнаты Ленка. – Чтобы ног не было видно. Кофта должна быть тоже без выреза!

– Само собой!

Натянув водолазку, я быстро застегнула молнию на джинсах и подошла к расколотому телефону в надежде на то, что он все же работает. Но, к моему огорчению, телефон молчал, как партизан на допросе.

– Дура ты, Ленка! – в сердцах произнесла я и отбросила мобильник. – Идиотка полная. Так хоть у нас связь была, а теперь ни хрена не осталось… Какая-никакая, а связь… Даже если мы не нужны ни полиции, ни консульству, ни еще каким компетентным органам, мы могли просто слушать голоса своих близких… Нам бы от этого хоть немного легче было…

Я зашла к Ленке и увидела, что она упаковалась в спортивный костюм.

– Ты прямо спортсменка-комсомолка.

– Правильно. Так меньше подозрений. Кроссовки, футболка, бесформенные штаны… С турками только так и одеваться надо, чтобы они меньше глазели. Вон как их женщины. Так запакуются, что хрен разберешь, что же на них надето. При всем желании не подкопаешься. – Ленка осмотрела меня придирчиво и недовольно покачала головой. – У тебя грудь видна.

– Где?

– Ну где может быть видна грудь? Понятное дело, что спереди, а не сзади.

– Как она у меня может быть видна, если у меня водолазка под горло?

– У тебя соски видно. Дураку понятно, что ты без лифчика.

– Ты же знаешь, что я лифчики на дух не переношу.

– Знаю, да только сейчас совсем не та ситуация. Сейчас мы не разбираемся, кто что любит носить, а кто нет. Для нас самое главное быть незаметными, эдакими серыми мышками, чтобы не вызывать у турок хоть какое-никакое желание. Джинсы у тебя в обтяжку. Ну ладно, это еще полбеды. А вот то, что твои соски видно, это непорядок.

– Ты уже сочиняешь. Не говори ерунды. Ничего у меня не видно.

– Возьми мой лифчик, – по-прежнему упрямилась Ленка.

– Не хочу. Чужой тем более.

– Ну как знаешь. Если что, турки на тебя накинутся, а не на меня.

– Лен, хватит. Ты лучше скажи, мы сумки здесь оставляем? – постаралась я перевести разговор на другую тему.

– Понятное дело, что мы не побежим с сумками. Жалко, конечно. Я, дура, и в самом деле поверила, что мы гидами будем, столько нарядов взяла,

вечерних платьев. Думала, будем вечерами на дискотеку ходить… Может, с какими-нибудь приличными холостыми отдыхающими познакомимся, и у нас дело пойдет дальше банального курортного романа. Думала, может, наряжусь и наконец эту гребаную личную жизнь устрою. А то эта личная жизнь-подлянка никак не хочет устраиваться. Знаешь, у меня в последнее время прямо полоса невезения какая-то. Мне просто катастрофически не везло. Я вот совсем недавно встретила своего бывшего любовника, с которым уже давно рассталась, с его новой пассией. Я была поражена тем, как он на нее смотрел. Он смотрел на нее во все глаза и с жадностью ловил каждое ее слово. Он смотрел на нее так, как смотрит наркоман на наркотик. Он никогда на меня не смотрел таким взглядом. Я вдруг так отчетливо поняла, что этот человек без меня очень счастлив. А ведь еще недавно я думала, что он не проживет без меня и дня. Мне казалось, что он просто-напросто загнется. Я прочитала в этом взгляде многое. Я хочу, чтобы какой-нибудь мужчина смотрел на меня точно так же, как он на нее. Знаешь, а ведь та, на которую он так смотрел, намного хуже меня. Она не так красива, не очень хорошо одета и не пользуется таким вниманием мужчин, как я. Просто она обладает какими-то любовными чарами. Она словно загипнотизировала моего бывшего возлюбленного. Короче, я думала, что смогу встретить кого-то здесь… Встретить и полюбить, и этот кто-то будет смотреть на меня так, словно он в любую минуту готов броситься к моим ногам и исполнить любое мое желание. – Ленка говорила и буквально обливалась слезами. – Конечно, в глубине души я во все эти сказки не верила. Даже не верила, что можно встретить холостого мужчину. Куда ни кинь, одни женатики. Их же всех в молодости девчонки хватают и женят на себе. А если баба в свое время слишком разборчивой была, значит, опоздала. Я вот довыбиралась так, что вокруг меня уже все окольцованные и все, что мне светит, это роль любовницы в лучшем случае. Я тогда еще подумала, что ладно, мол, если уж холостых днем с огнем не сыщешь, отхвачу себе окольцованного голубя, который свою голубку дома оставил. Думаю, мол, если он один отдыхать поехал, значит, в семье не все так гладко. Может, отношения заладятся, и я его с женой разведу. Хоть и говорят, что верный способ остаться женщине одной, это попробовать увести из семьи чужого мужа, но ведь из правил тоже бывают исключения. Например, твоего Костика же увели. Жена красавица, дом полная чаша, двое детей, но все равно увели. Ладно, что-то я не туда повернула… Просто я все это к тому говорю, что наряды оставлять жалко. Они ж денег стоят. Некоторые я у мамы позаимствовала. Правда, и ей они теперь тоже не нужны. Ладно, хрен с ними, с этими нарядами. Собственная жизнь намного дороже. – Ленка всхлипнула.

Я подошла, ласково прижала ее к себе и почувствовала, как бедром наткнулась на что-то твердое.

– Лен, что там у тебя?

– Где?

– В штанах.

– Пистолет.

– Ты что, прихватила оружие?

– Конечно, как же без него? Мало ли что с нами в дороге может случиться. Это хорошо если мы сейчас из дома выйдем, а там какая-нибудь машина стоит. Может, на связке ключей, которую мы нашли, помимо ключа от входной двери ключ от машины есть и нам посчастливится отсюда уехать. А если там ни одной машины нет… Если на этих машинах друзья Экрама уехали… Что тогда? Тогда нам придется выбираться отсюда своим ходом. Не забывай, что мы в незнакомой местности. Мало ли что по дороге может с нами случиться? Сейчас без пистолета как без рук.

– Тоже верно.

На пороге мы остановились и почти одновременно перекрестились.

– Господи, а я-то зачем крещусь, я же такая грешница… – немного испуганно произнесла Ленка.

– Бог простит твои грехи. Когда домой вернемся, в церковь пойдешь, будешь их замаливать. Ты человека убила во имя нашего спасения. В конце концов, если бы не мы его, то он бы нас… Это была просто самооборона.

– Да разве для бога в убийстве бывает оправдание? Разве убийцы в церковь ходят?