Matador поневоле
Шрифт:
Нет, шут неправ. Нельзя жертвовать жизнью ради посмертной памяти о себе. Во всяком случае, не так, не из-за стремления к пустой славе. Слава — это такая же мелкая разменная монета, как богатство. Радоваться этому можно, но стремиться, принося в жертву самого себя, — нет.
Рафи больше не хотел быть легендой. Он хотел видеть звездное небо. И чувствовать тепло Вероники рядом и запах жимолости…
Словно в ответ на его мысли, в дверь тихо постучали.
Рафи приподнялся на локте.
— Это ты, Вероника?
Дверь
— Если отец узнает… Тебе не поздоровится, — хихикнула она и присела рядом с Рафи.
— Я думал о тебе, — сказал юноша.
— Да? И что же ты думал? Надеюсь, только хорошее?
— Ну… — Рафи было очень трудно. Он никогда не говорил на подобные темы с девушками. — Я думал, что было бы хорошо видеть и быть с тобой. Понимаешь? Быть вместе… Ну… Как это сказать?..
Рафи мучительно краснел и заикался. Найти нужные слова оказалось очень непросто. Он даже не ожидал, что это будет так трудно.
— Я понимаю, Рафи, — тихо ответила Вероника. — Но… Как бы… В общем, давай просто будем друзьями, как раньше. Слишком поздно что-либо менять. Я долго ждала, когда ты, наконец, поймешь… Но ты не хотел… А сейчас уже поздно…
— Почему?
— Я полюбила Мигеля, — сказала Вероника.
Рафи показалось, что в него на всей скорости врезался торо. Хотя он и предполагал нечто подобное, услышать это от самой Вероники оказалось почти что неожиданностью.
Удар был настолько сокрушительным, что Рафи потерял дар речи.
— Поэтому я и пришла к тебе. Хочу попросить, чтобы ты не заставлял его нарушать слово. Ну, я про того человека. Он тебе говорил, что, если нарушит клятву, его жизнь будет в опасности?
Рафи машинально кивнул. Он плохо понимал, что она говорит. Просто уловил вопросительную интонацию.
— Я не хочу, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое. Прошу тебя, не спрашивай его ни о чем. Пожалуйста…
— А как же я? — Рафи с трудом разлепил пересохшие губы.
— Не знаю, — пожала плечами Вероника. — Мне очень жаль, но я не знаю, как быть тебе… Может быть, ты встретишь кого-нибудь другого, кто знает о том человеке… Может, найдешь его сам…
— Я не об этом… Как же я буду без тебя?
— Почему без меня? Я ведь не ухожу из цирка. И Мигель отправляется с нами… Отец не очень хотел брать его, но тот пообещал, что будет делать то, что нравится зрителям… Так что мы будем путешествовать вместе. Дружба останется дружбой…
— Я не хочу быть твоим другом. Вероника! Я хочу… Я хочу…
— Нет, — Вероника мягко накрыла руку Рафи ладонью. — Не надо. Слишком поздно… Да и ни к чему это.
— Но…
— Нет, — уже твердо ответила девушка. — Не делай того, о чем потом будет стыдно вспоминать. Ты же мужчина. Как ты можешь выпрашивать у женщины взаимность?
— Я не выпрашиваю, — тихо сказал Рафи.
Вероника была права, он
— Ты права. Слишком поздно. Надеюсь, ты будешь счастлива с Мигелем, — произнося это, юноша изо всех сил старался, чтобы голос не дрожал. Кажется, получилось неплохо. Во всяком случае, Вероника облегченно вздохнула.
— Но мы ведь останемся друзьями?.. То есть… Ты не обижаешься?
— Нет.
— Вот и хороша Грустно, когда теряешь друга.
— Даже очень, — горько ответил Рафи.
— Ну ладно… Мне пора— Завтра ты придешь на выступление Мигеля?
— Не знаю…
— Ты же обещал.
— Тогда приду.
— Пойдем вместе?
— Хорошо.
— И ты не будешь ни о чем его спрашивать?
— Не буду, — сказал Рафи. Сейчас он был готов согласиться с чем угодно. Лишь бы скорее остаться одному. Он не был уверен, что сможет вытерпеть долго.
Наконец Вероника встала.
— Ну, спокойной ночи, матадор?
— Спокойной ночи.
Вероника постояла еще немного, словно хотела что-то сказать. Но потом передумала и быстро вышла из комнаты.
Когда дверь за ней закрылась, Рафи упал лицом в подушку.
Он пролежал неподвижно несколько часов. Со стороны могло показаться, что он умер.
Когда небо на востоке едва заметно посветлело, юноша оторвал лицо от подушки. Если бы кто-то увидел его в этот момент, он бы ужаснулся. Это не было лицо человека— Это была жуткая маска мертвеца, с пустыми, невидящими глазами.
Рафи заходил по комнате, натыкаясь на мебель. Он собрал все вещи, которые были здесь, в один узел. Узел получился совсем небольшим. Большая часть пожитков лежала в фургоне. Стараясь ступать как можно осторожнее, Рафи спустился вниз и вышел на задний двор. С трудом, потеряв немало времени, он нашел свой фургон и забрался внутрь. Чтобы собрать все нужное, ему потребовалось еще полчаса. Он торопился. Скоро должны были проснуться люди. Ему не хотелось, чтобы кто-то из цирка увидел, как он собирается.
Ему повезло. Он успел до того, как прислуга гостиницы продрала глаза.
Если бы дело было в деревне, уже весь двор был бы заполнен людьми. Но в городах встают куда позже. Поэтому никто не заметил молодого человека в дорожном плаще, с котомкой за плечами и посохом в руке, который в утренних сумерках выскользнул за ворота гостиницы.
Оказавшись на улице, Рафи глубоко вздохнул, помедлил несколько мгновений, потом удобнее пристроил на плечах лямки котомки и зашагал к окраине города.