Matador поневоле
Шрифт:
И вот уже утро…
— Эй, — позвала с порога Вероника. — Все на свете проспишь. Пойдем, я расскажу тебе про столицу.
Рафи не очень хотелось куда-либо идти. Последнее время он предпочитал либо тренироваться, либо сидеть в своем фургоне или комнате, если хозяин был настолько щедр, что устраивал его в постоялых домах. Но юноша по опыту знал, что спорить с Вероникой бесполезно. Коли она вбила себе что-нибудь в голову, лучше было сделать так, как она хочет.
Гуляли они недолго. Едва выйдя на первую же оживленную улицу, Рафи почувствовал, что сходит с ума от навалившихся на него запахов и звуков. Такого он не чувствовал даже на самых
С трудом подавляя дрожь в голосе, он сказал:
— Давай быстрее вернемся домой.
— Что-то не так? — спросила Вероника.
— Я устал, — неумело солгал он.
Девушка не стала больше задавать вопросов. Они кратчайшим путем вернулись в гостиницу, и Рафи просидел там два дня до выступления. Лишь когда темнело, он шел на задний дворик, чтобы немного потренироваться. Все остальное время он старался не выходить без крайней нужды из своей комнатушки.
Накануне выступления к нему зашел хозяин.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Хорошо, — ответил Рафи, не вставая с кровати.
На самом деле он до сих пор чувствовал себя подавленным. Не было ни страха, ни волнения, которых он ожидал. Лишь тягостное чувство человека, попавшего в ловушку, но не знающего, как из нее выбраться. Он и сам не знал, почему это ощущение пришло. Вроде бы все было в порядке. Он был полон сил. Легкие раны, полученные за этот год (а без них в его деле было не обойтись) не беспокоили. Не было ничего такого, чем можно было объяснить это давящее, тягостное чувство. Конечно, если бы Рафи был честнее с самим собой и прислушался бы к себе, он понял бы в чем дело. Его пугал этот огромный город. Рафи воспринимал его, как живое существо, преследующее какие-то свои цели, непонятные простому человеку. Завтра он выйдет на бой. Но смотреть за его китэ будут не люди. Смотреть будет тысячеглазое чудовище. Равнодушное к маленькому человеку с капоте в руках, К его жизни и смерти… Не враждебное, но и не сочувствующее. Отстранение наблюдающее за разворачивающейся перед ним драмой.
Рафи почти физически ощущал на себе этот безразличный взгляд. И меньше всего ему хотелось умереть под этим взглядом. Если он погибнет в этой схватке, он будет простой букашкой, раздавленной грубым сапогом крестьянина.
В глубине души Рафи понимал, что эта подавленность — всего лишь результат понимания того, что его жизнь ни для кого в этом мире не представляет ценности. Только для него самого. В маленьких городах, когда он выступал на крошечных импровизированных аренах, отгороженных составленными в круг повозками, он знал. что каждое его движение, каждый его вдох значат для людей так же много, как их собственные. Он чувствовал их страх за жизнь матадора. И понимал, что его смерть никого не оставит равнодушным, В этом же громадном городе-чудовище, где каждый житель является лишь одной его чешуйкой, рассчитывать на сострадание не приходилось.
И даже если он добьется успеха, если слава его затмит славу всех предыдущих тореро, она ничего не будет значить в этом городе. Умри он на вершине своей славы — о нем забудут через несколько дней.
Как
Вот это сидящее глубоко внутри понимание и было причиной того, что Рафи ответил хозяину, что чувствует себя хорошо, и покривил душой. Ему хотелось оказаться сейчас в нескольких десятках миль от столицы.
— Мне не нравится, как ты выглядишь, — сказал хозяин.
Рафи пожал плечами. Со своим видом он ничего не мог поделать.
— Если тебя что-то беспокоит, скажи.
— И что ты сделаешь? Отменишь выступление?
На самом деле, Рафи не отказался бы от такого. Но об этом можно было только мечтать. Он не хотел себе в этом признаваться. Но желание избежать завтрашней корриды то и дело давало о себе знать. Кто-то назвал бы это дурным предчувствием. Но Рафи не верил в предчувствия.
— Нет, — ответил шут. — Сам понимаешь, выступление отменить я не могу. Мне огромного труда стоило договориться с устроителями завтрашней корриды, чтобы они позволили тебе выйти на арену. Но мне бы не хотелось, чтобы ты завтра наделал глупостей.
— Не волнуйся, не наделаю, — сказал Рафи, но уверенности в его тоне было меньше, чем хотелось бы хозяину.
— Думай только о быке. Забудь, что ты выступаешь в столице. Думай о быке.
— Я знаю, о чем мне думать.
— Нет, Рафи, мне кажется, что не знаешь. Сейчас твои мысли совсем не там, где им надо быть. Я это вижу. Ты озабочен не тем, как сделать свое дело. А тем, что тебе это может дать. Ты ведешь себя так, будто все уже закончилось. Забегаешь вперед… И опять начинаешь рисовать на песке. Это большая ошибка.
— Это не первый мой бой, — сказал Рафи. — Я знаю, что мне делать,
— Это твой первый бой в столице, — возразил хозяин. — И кто знает, как на тебя будет действовать город. Ты, наверное, и сам почувствовал, что он живой.
Рафи едва заметно вздрогнул. Хозяин словно прочитал его мысли.
— Я угадал?
Рафи промолчал.
— Кажется, угадал… Так вот, не дай ему сбить себя с толку, Рафи. Не дай задавить себя. Думай только о быке. Это тебе поможет. Если начнешь думать о том, кто на тебя смотрит, — ты покойник. На самом деле тебе предстоит сражаться в этот раз не с торо, а с городом. И со своим страхом перед ним. Но победить ты сможешь, только хорошо делая свое дело. А для этого ты должен думать о быке.
— Я понимаю, — тихо ответил матадор.
— Завтра все будет как всегда... И в то же время совершенно иначе. Хочешь ты того или нет, но завтра тебе предстоит первый раз выйти на арену. Да, Я не оговорился. Первый раз. Все, что было до этого, не в счет. Я хочу, чтобы ты был к этому готов.
— Ты слишком много говоришь, — усмехнулся Рафи. — Помни — я слепой. Мне все равно, где выступать. Я не буду видеть тех, кто придет посмотреть на меня. В этом смысле, что столица, что деревня — все едино.
Он лгал. Слова эти были сказаны, чтобы хоть немного успокоить самого себя. Хозяин это понял. Но решил не спорить. Разговорами делу не поможешь. Он знал это очень хорошо. Поэтому промолчал.
— Сколько у меня будет быков? — спросил Рафи, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
— Один.
— Почему не два, как всегда?
— Пока что для них ты не матадор. Ты клоун. Это еще одна вещь, о которой ты должен знать и помнить.
— Клоун? — Рафи настолько привык считать себя настоящим тореро, что и думать забыл о том, с чего начинал свой путь.