Matador поневоле
Шрифт:
Но по его бледному, как бумага, лицу хозяин понял, чего опасается матадор. Сам шут тоже только сейчас понял, чем может закончиться эта коррида. И это ему не понравилось. Все равно, что заткнуть Рафи уши. Лишить слепца того, что заменяет ему глаза… Верная смерть. С запоздалым раскаянием хозяин бродячего цирка понял, что, погнавшись за большими деньгами, может потерять все, что имеет сейчас. За последнее время слепой матадор принес ему столько денег, сколько он не видел уже много лет. И вот теперь из-за его собственной жадности благополучие находится под угрозой. Он занес нож над курицей, несущей ему золотые яйца. Конечно, ему было жаль и самого Рафи. Но дело есть дело, без риска ничего не получишь. Однако на этот раз риск был слишком велик…
На мгновение у хозяина мелькнула шальная мысль отказаться от этого боя. Послать всех к черту и увезти Рафи из этого города. Но представив себе, какие убытки он понесет, шут решил не делать этого. В конце концов, шанс есть всегда. Может быть, все еще закончится благополучно. Рафи уже не раз удивлял его. Почему бы ему не удивить всех снова?
Кое-как успокоив себя, хозяин подошел к Рафи.
— Как ты? — спросил он.
— Нормально, — ответил юноша и облизнул пересохшие губы.
— Всего один бык. Ничего сложного. Только один бык.
— Я знаю… Очень шумно.
— Не слушай их, слушай быка.
— Я знаю. Но уж слишком громко… А ведь на арене никого нет. Представляю, что будет, когда начнется бой.
— Может быть, все будет не так просто, как раньше, не спорю… Но ведь это в конце концов всего лишь бык, Рафи. Ничего необычного. Простой бык. Наверняка не самый большой. Ты справишься. Не обращай на них внимания. Пусть себе орут. Слушай быка, и все будет хорошо.
Рафи кивнул и снова облизнул губы. Он был не слишком уверен в том, что все будет хорошо. Черт возьми, он совсем не был в этом уверен.
— Кстати, — сказал шут, — после тебя будет выступать парень, у которого что-то не в порядке с ногой. Говорят, он здорово прихрамывает. Так что не тебе одному здесь будет трудно…
— Прихрамывает? — переспросил Рафи.
— Ну да. Удивляюсь, как он здесь выступает. Хромой матадор в столице — это…
— Подожди, подожди, — Рафи схватил хозяина за руку. — Как его зовут?
— Не знаю.
— Не Мигель?
— Откуда мне знать! Я не интересуюсь хромыми матадорами… А что, он твой знакомый?
Рафи пожал плечами.
— Я знавал одного тореро, который хромал. Но к тому времени он был уже бывшим матадором. С одной здоровой ногой от быка не побегаешь… Так что, когда мы познакомились, он оставил корриду. Хотя… Нет, скорее всего, это просто совпадение.
Но Рафи сам не верил в то, что говорил. В ушах его звучал голос цыганки. «Друга старого встретишь, да недолго вместе будете», — так, кажется, она сказала. Да, это ее слова. Неужели…
— Узнай, как его зовут, — сказал Рафи.
— Хорошо. — недоуменно ответил хозяин.
— Узнай как можно быстрее… Это очень важно.
— Да ты и сам можешь услышать его имя. После тебя сразу выступает он.
— Мне нужно сейчас. Понимаешь? До того как я выйду на эту чертову арену.
Шут с удивлением посмотрел на юношу. Лицо у того было белым как мел, незрячие глаза вытаращены больше обычного. Его трясло, как в лихорадке. Таким возбужденным хозяин его ни разу не видел.
— Ладно, постараюсь, — сказал шут. — Только давай сначала я отведу тебя туда, где ты сможешь переодеться. Поспеши, времени осталось совсем немного. Клоунада вот-вот начнется.
Они прошли вдоль конюшни к низкой, но почти такой же длинной, как конюшня, пристройке, где размещались лекарь, что-то вроде небольшой церквушки и обслуга и где было несколько комнат, отведенных для матадоров с их помощниками. Пока они шли. Рафи несколько раз уловил саркастические смешки у себя за спиной. Кто-то вполголоса проговорил:
— Ну и потеха будет сегодня. Калеки на арене…
В другой раз юноша не спустил бы человеку этих слов. Но сейчас оп лишь поморщился, как от горькой настойки, и ничего не сказал. Он думал только об одном— Если хромой матадор действительно Мигель — значит, цыганка говорила правду. Ее пророчество — это не бред больной старухи и не выдумка шарлатанки. А коли так, должно сбыться и все остальное.
Он сможет видеть.
Да, ведь это было частью предсказания. Сердце Рафи едва не выпрыгивало из груди. Он хотел верить в то, что все правда. И в то же время боялся в это поверить. Слишком много было разочарований. Слишком часто он оказывался в одном шаге от своей мечты, но вмешивалась безжалостная судьба и он оставался ни с чем.
Едва они оказались в комнатушке, пропахшей кислым потом и сыростью, он повернулся к шуту.
— Иди. Узнай его имя.
— Подожди, я должен помочь тебе одеться.
— Я справлюсь сам. Иди скорее.
— Да к чему такая спешка?
— Потом я тебе все расскажу. Ступай быстрее… Подожди. Если окажется, что его зовут Мигель, постарайся найти его до боя. Найдешь — спроси, знает ли… помнит ли он мальчика по имени Рафи.
— Может, все-таки…
— Иди же, — повторил Рафи.
Хозяин покачал головой, вздохнул и вышел из комнаты. В нем крепла уверенность, что он сделал большую ошибку, привезя в столицу свой цирк.
Оставшись один, Рафи нервно заходил взад-вперед по комнате. Ему нужно было успокоиться. Он прекрасно это понимал, но ничего не мог с собой поделать— Предстоящий бой отошел на второй план. В голове пульсировала только одна мысль — если это Мигель, предсказание сбывается. Если только это Мигель…
Рафи словно опять оказался в старом сарае перед заветным ящичком, в котором лежали его сокровища. Он был на пороге новой жизни, где-то там, на окраине маленького сонного городка, его ждал бродячий цирк. С ним он навсегда покинет ненавистный дом и отправится навстречу своей мечте.
Если только это Мигель…
Сколько прошло времени, Рафи не знал. Минуты тянулись невыносимо медленна Хозяин не возвращался.
Наконец, юноше удалось взять себя в руки. Предсказание предсказанием, но его ждет бык. А значит, нужно готовиться к бою. Рафи нашел брошенный прямо на пол узел с одеждой, развязал его и достал рубаху и куртку, в которых он обычно выступал. Это был не настоящий «костюм света». На него хозяин не хотел расщедриться. Но все же куртка была скроена как надо, пусть и сшита из дешевой материи и безо всяких украшений. Впрочем, Рафи было все равно. Увидеть свой костюм он не мог, а публика обычно была не слишком требовательна к внешнему виду матадора. Во всяком случае, в тех городах, где ему довелось выступать.