Материнский инстинкт
Шрифт:
— Я хочу вам помочь. Ваши страдания мешают вам наслаждаться жизнью, вы живете в прошлом, в то время как настоящее проплывает мимо мутной пеленой.
Яна раздражённо фыркнула, пальцы сжали край покрывала.
— Давай договоримся: всю свою психологическую хренотень оставь в институте. Я не твоя пациентка.
— Выражение: «нужно выговориться — станет легче» имеет под собой научное обоснование. Если горе остается внутри не озвученным, оно растёт и пухнет, разъедая сердце, как невидимая болезнь. Слова легковесны, облечённая в них беда утекает наружу, снимая давление.
Яна дёрнула подбородком и стиснула зубы, словно мешая подступившим словам прорваться наружу.
Демьян сдвинулся на край кресла и дотянулся до сцепленных пальцев женщины. Она вздрогнула, но руку не вырвала.
— Расскажите о своём ребенке, — мужчина попытался поймать взгляд собеседницы.
— Я не могу, — сдавленно прошептала Яна. — Не просите. Это слишком больно.
Повисла пауза, заполняемая всхлипами женщины.
Демьян на мгновенье задумался и решительно произнёс:
— Иногда я разговариваю с Глебом, как будто он рядом. И даже сам за него отвечаю. Он дает мне советы, очень дельные советы. Сегодня он посоветовал быть с вами помягче.
Яна натянуто улыбнулась.
— Да ты псих.
Мужчина убрал волосы назад и продолжил нарочито веселым голосом:
— Он всё умел и всё у него получалось. Ведро талантов и чашка обаяния. Я всегда знал, что родители любят его больше. Самое странное, что я относился к этому как к должному. Потому что он был лучше меня. Ты бы в него точно влюбилась. Он никого не оставлял равнодушным. Я его боготворил. — Он сглотнул и добавил уже не так весело: — А вот он стеснялся меня и старательно скрывал, что мы братья. Одноклассникам он соврал, что меня усыновили, что я на самом деле сын алкоголички и зека. Он не унижал меня и не оскорблял прилюдно, просто игнорировал. Я ему был не интересен. А знаешь, что меня гложет больше всего: я его сделал таким. Он с детства рос, ощущая себя центром вселенной.
— Не нужно накладывать на себя мнимую вину, — тихо отозвалась Яна.
— Она не мнимая. Дети привыкают к безграничной любви родителей и воспринимают её как привычное, иногда докучливое неудобство. А я сделал его своим кумиром и сумасшедшим перфекционистом. Он хотел быть лучшим во всем. Любое отклонение от идеала вызывало в нем ярость, поэтому он никак не мог примириться с тем, что мы родственники. Я-то не особенно близок к совершенству.
Демьян непроизвольно сглотнул и отвернулся к окну. Женщина попыталась поймать его уклоняющийся взгляд.
— Кеша знал твоего брата?
— Его никто не знал. Помнишь, я говорил об идеальных лжецах? Глеб был прирожденным актером. Он действительно мог быть кем угодно. Наверное, он сам не всегда осознавал, что примерил шкуру очередного персонажа, настолько естественно это выглядело. Я рад, что чаще других он играл роль образцового сына и лучшего друга. — Демьян на мгновенье замешкался и добавил на тон ниже: — Но подлец из него также получался первосортный.
Женщина замерла. Она не знала, как реагировать на такое признание. Впервые Яна видела этого холодного собранного мужчину таким уязвимым.
Демьян шумно выдохнул, нашёл взглядом собеседницу.
— Всё равно
Яна вздрогнула. Ей показалось, что она ослышалась.
— Убийцей?
Демьян медленно кивнул.
— Догадываешься, насколько Глеб был популярным у слабого пола? Дамы сердца менялись у него регулярно. Женщины очень предсказуемы и неоригинальны в попытках удержать партнера. Три раза, я точно знаю, три раза он отправлял своих подружек на аборт. Он даже не думал, что это грех или жестокость.
Яна отвела взгляд, смотреть на мужчину стало невыносимо. В его глазах словно отражались призраки прошлого, искажая привычное знакомое лицо.
— Из-за этого ты назвал его убийцей?
Демьян не шелохнулся, сосредоточенно глядя на свои руки.
— Аборт — это убийство. И он был причастен к этому не меньше своих подружек.
Яна почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Ты так категоричен…
Демьян посмотрел на собеседницу, словно впервые увидел.
— Я не понимаю традиции считать возраст ребёнка от рождения. От зачатия — было бы правильнее. Когда он приходит в наш мир — он уже сформированный человек. Родился он в семь месяцев или в девять — неважно, он че-ло-век, — раздельно по слогам произнёс мужчина.
Яна почувствовала себя неуютно и заёрзала на сиденье.
— Благоразумнее предохраняться, — промычала она банальность, желая завершить неприятный разговор.
— Глеб, как и большинство мужчин, вообще не считал живым существом того, кто ещё не родился. Прочитал где-то, что до третьего месяца ребёнок называется плодом и этим себя оправдывал. — Демьян присмотрелся к суетливости Яны и холодно поинтересовался:
— Почему ты так нервничаешь?
Женщина с трудом выдержала прямой взгляд.
— Я не делала аборт. Но я не могу с тобой согласиться. Не полностью. Бывают разные причины…
Она не успела договорить, как её перебил полный возмущения вопрос.
— Причины? Какие могут быть извиняющие причины для убийства? Я бы никогда не позволил женщине избавиться от моего ребёнка. Если бы тридцать семь назад моя мать нашла такие причины, я бы не сидел напротив тебя.
Яна встала и скинула плед.
— Я не хочу больше об этом говорить.
Она попыталась обойти кресло, но Демьян схватил её за кисть и потянул обратно.
— Не стоит засыпать с такими мыслями в голове.
Женщина встала перед собеседником, остро ощущая его близость.
— Ты сам начал этот разговор. Если это такой способ ухаживания, то он просто ужасен. Ты когда-нибудь ведешь себя как нормальный человек?
Демьян отпустил тонкую руку и откинулся на спинку кресла, рассматривая собеседницу снизу вверх.
— Ухаживания? Почему женщины всё переводят в эту плоскость? Мужчины не животные, нас и другие вопросы занимают помимо секса. Но раз уж ты завела об этом разговор, будем придерживаться классической схемы. Сначала нужно пройти конфетно-букетный период.