Материнский инстинкт
Шрифт:
Кеша нервно закусил губу, Яна зло выпалила:
— Рожала, словно копировальный автомат, а потом взяла и так просто утопила предыдущих четырех детей. Да она монстр!
Демьян потянулся за пультом и выключил телевизор. Его пристальный взгляд остановился на собеседнице.
— Видимо, Анастасия Павловна была в сознании, и вы побеседовали. Что ещё она сказала?
Яна почувствовала себя неуютно. Её мучили сомнения, что пересказ трагических событий будет неубедительным и точно не произведет такого эффекта на слушателей, какой произвела Анастасия Павловна
— По делу — больше ничего. Она узнала, что родители утопили детей, потому что увидела фотографии, ну, те самые. А потом они наложили на себя руки. Анастасия Павловна корила себя за молчание и страх.
Кеша облегчённо выдохнул:
— Я знал, что бабуленция непричастна! Я чувствую чернодушных людей. — Мужчина не столько обрадовался невиновности старушки, сколько тому, что его чутье не подвело, и он по-прежнему может доверять людям.
Яна тоже легко улыбнулась, но Демьян не разделял их хорошего настроения.
— В любом случае тараканы у неё специфические. Осталась жить в этом доме и регулярно любовалась жуткими фотографиями мертвых родственников.
— Она тосковала, — нашёл оправдание Иннокентий.
Яна не стала спорить. Не ей судить, какие проявления тоски считаются нормальными.
— Это нас уже не касается. Убийцы мертвы, жертв никто не спасет, Анастасия Павловна наказана жизнью достаточно. Вернуться бы в Краснодар. А то мой больничный итак затянулся.
Едва закончились новости, Иннокентий отправился спать в соседнюю комнату.
— Не сидите долго. Сон для благолепия и телесного здоровья до двенадцати. Вам нельзя пренебрегать такими подачками от природы.
Яна приняла душ, и когда вернулась в помещение, Демьян уже ушёл в смежную комнату. Женщина почувствовала разочарование и даже немного обиду. Переодевшись в любимую спальную футболку, она выключила свет и нырнула под тонкое одеяло. В комнате мужчин почти сразу наступила тишина, она же выспалась днем и теперь ворочалась на постели в поисках удобной позы. Едва глаза закрывались, как в голове проносились фотографии детей, кожа покрывалась мурашками, а сердце начинало стучать с перебоями. Сон накрыл внезапно, словно кто-то нажал на кнопку для выключения сознания. В уши ударила громкая музыка, а вслед за ней гул множества голосов. Яна открыла глаза и ошеломленно огляделась. Она сидела на высоком стуле возле барной стойки. Просторное помещение заполнилось танцующими парочками. Мужчин и женщин было поровну, и они вытанцовывали рок-н-ролл. Мелькали яркие юбки, скрипели башмаки, радостный визг и заливистый хохот разбавляли ритм мелодии. Яна почувствовала, что её пальцы держат прохладный продолговатый предмет, изумленно уставилась на высокий бокал с ядовито-зелёной жидкостью. Коктейль не вызывал желания выпить его. С другой стороны барной стойки нависла высокая дородная женщина. Яна с удивлением опознала в ней свою умершую бабушку, только порядком помолодевшую.
— Привет, Янковский, — Её губы растянулись в широкой улыбке.
— Бабушка Паша! — радостно воскликнула Яна. К ней ещё никогда не приходили
Пожилая женщина отодвинула коктейль в сторону и наклонилась ещё ниже, её шепот прозвучал напряженно и зловеще.
— Навести соседку, чуть не сгоревшую в пожаре.
— Сумасшедшую? — Яна напряглась.
Пожилая женщина огляделась и прищурилась, пытаясь рассмотреть кого-то в толпе. Её лицо пораженно вытянулось, в глазах промелькнула тень страха.
— Уходи отсюда! — неожиданно закричала она, — Просыпайся!
Яну протянуло через тоннель из цветных острых стеклышек и выбросило в фиолетовую комнату. Она села на край кровати и замотала головой. Футболка прилипла к спине, руки дрожали. Тёмный силуэт на соседней кровати женщина заметила не сразу. Под впечатлением сна она чуть не закричала, руки нащупали рукоять пистолета под подушкой.
Знакомый низкий голос подействовал успокаивающе:
— Неудивительно, что тебя мучают кошмары.
Яна подобрала ноги и накрыла их одеялом.
— Ты сума сошёл. Разве можно так пугать? — Она вернула пистолет на кровать и озадаченно потерла лоб. — Уписаться можно.
— Демьян поправил подушку и вытянул ноги вдоль кровати.
— Не ожидала, что я приду? Могу уйти.
— Нет уж, сиди.
Темнота в комнате была не полной, в щель между шторами пробивался свет от уличных фонарей, через минуту Яна могла разглядеть черты лица собеседника. Он выглядел сдержанным и собранным. Она подалась вперед.
— Не могу представить тебя ребенком. Может, ты появился каким-то другим способом и миновал этапы детства и юности?
— Инопланетяне вырезали меня из цельного куска металла и продали на аукционе через интернет, — на удивление грустно отозвался мужчина. — Если честно, я был ужасным ребенком — не ласковым и упертым, а подростком совершенно невыносимым. Нудным, дотошным и мрачным.
— Не нужно на себя наговаривать.
Яна не смогла рассмотреть его улыбку, но по движению ушей поняла, что она появилась.
— Если человек говорит о себе гадости, это почти всегда правда. Я мог бы сказать, что я был эксцентричным, непонятым гением, и ты бы поверила. Потому что в хорошее верить проще, особенно если к этому примешивается симпатия.
— Ты был эксцентричным? — воображение тут же нарисовало образ Пеппи Длинный чулок[1].
— Самая большая моя странность заключалась в том, что я себя таковым не считал. В девятом классе школьники готовят выступление на тему: «Мое увлечение». У вас такое было?
Яна кивнула, потом сообразила, что в темноте кивок не виден, и добавила:
— Помню, было. Я тогда декупажем занималась, это и была тема моего доклада.
— Ожидаемо, — серьезно заключил мужчина. Темой моего доклада была жизнь сурикатов.
Яна не выдержала и усмехнулась.
— Где ты их нашёл?
— Я ежедневно смотрел передачу о жизни сурикатов, записывал особенности их поведения, отношения в семье, даже сделал психологический анализ лидерства у этих мангустовых. — Демьян закинул руки за голову и закрыл глаза.