Материнство
Шрифт:
Ребенок должен требовать и получать требуемое, или он вырастет злобным от отчаяния человеком. Подумайте только: вот вы лично живете ну пусть год — и ничего, ну ничего, кроме естественной потребности в еде, питье и чистом белье, никакие другие ваши желания не исполняются! А те, кто говорит «не баловать», хотят устроить такую жизнь всем детям — на все их детство!
Надо «баловать», только баловать — это дарить любовь, а не торговать ею: «Если будешь хорошо себя вести, куплю игрушку! Если будешь себя плохо вести, отниму велосипед!» Мама жалуется: «Лелеяли сына, пылинки с него сдували, купили джинсы, 2 магнитофона, собаку породы боксер — а он!» Разве магнитофон + джинсы = любовь? Ну вот честно: а если б он не «породы боксер», а с улицы грязного, мокрого пса принес — тоже позволили бы? Или все-таки нет? А помните, однажды он приволок со свалки что-то огромное, ржавое, проволока
Вот стоит послушная девочка в красивом шерстяном костюмчике и молча смотрит на детей, играющих в песочнице. Ей не разрешают: испачкается. Это родительская показуха: будет грязной — не будет видно, что на ней красивая и дорогая тряпка, а значит, не будет видно, как мы ее безумно любим. Плохо, что девочка слушается. Помните, как сестрица Аленушка просила братца: «Не пей, Иванушка, козленочком будешь»? Так и хочется сказать этой живой, не сказочной девочке у песочницы: «Не стой, милая, тряпичницей будешь».
Не детям нужны импортные тряпки — нам, взрослым. Мы работали, чтоб их купить, это наш овеществленный труд, и именно он имеет цену, а не штаны с наклейкой сами по себе. Но для ребенка это просто штаны — он же не знает, как трудно добывать деньги своим трудом, еще не пробовал. И мы, взрослые, объясняем (чтоб не дай бог, не порвал, не испачкал, чтоб аккуратно (разве плохо — аккуратно?) обращался с вещью): это штаны особые, дорогие, это мы тебя так любим, пусть все видят, как мы тебя любим, ничего не жалеем, вот какую необыкновенную вещь купили — ни у кого нет, а у тебя есть — значит, ты лучше всех (а следовательно, и мы лучше всех!).
Беда, если, став подростком, вчерашний ребенок воспримет этот наш взгляд и станет вежлив с мамой — за джинсы и с папой — за мотороллер. Может быть, как ни парадоксально это звучит, пусть грубит, невзирая на джинсы, если не может быть ласковым так, тогда и настолько, насколько хочется маме?
Дети — будущие граждане, то есть будущие люди. Да нет же, настоящие. Мы оставляем за собой право на плохое настроение, на каприз в конце концов, но не за ребенком: «Сколько раз тебе говорить? Почему ты не слушаешься с первого раза?» Это в казарме все слушаются с первого раза: «Напра-во! Кру-гом!», а в обычной жизни мы, взрослые, когда как, бывает, что и не слушаемся. Только у нас это называется «проявить инициативу» и считается хорошим. Так когда же и кто будет учить этому детей — поступать по-своему? В школе тоже хорошо тем, кто растет умеренным и аккуратным, их хвалят, поощряют и т. д. Редкость, если учитель учит возражать, поэтому мне очень понравилось, как принимали в пионеры в том классе, где учится мой сын. Вожатая сказала, что двоих (нарушителей спокойствия и т. д.) принимать никак нельзя, и послушные дети с ней согласились. Тогда она исподволь стала спрашивать ребят о том, что же хорошего есть в этих «недостойных» мальчиках, и добилась того, что дети заступились за них, простили их прегрешения, возразили ей и проголосовали против нее! Хочется написать: и мальчики исправились, и стали послушными, но в воспитании не бывает таких «хэппи эндов». Они остались такими, какими были, зато все хоть на чуть-чуть стали добрее, почувствовали, ощутили, что возражать не страшно. Тысячи, десятки тысяч таких минут, и, может быть, мы получим то, о чем мечтается: добрый человек, способный отстаивать свое мнение!
В пединституте в стенгазете появилась заметочка: студент верно подметил те недостатки, которые увидел в школе, где был на практике. И послесловие к заметочке от редакции: «По вполне понятным причинам мы не называем школу, о которой говорится». Так мы их учим: возражать нельзя, надо слушаться старших. Еще не попробовав отстоять свое мнение, они уже понимают причины, по которым этого делать не следует. От того послушного малыша в коляске, смирившегося с тем, что мама все равно не возьмет его на руки, хотя ему и хочется этого, до человека, «по вполне понятным причинам» соглашающегося на все, что изволите, путь не так далек, как кажется поначалу.
Помню, как мне жаловалась мама десятиклассницы: «Представляете, она совсем ничего не может сама. Я ее наказываю — в угол ставлю». Я оторопела: «И стоит?» — «Стоит!»
Дело, начатое мамой и продолженное воспитателем детского сада, а потом и учителем, завершилось: мы получили послушную куклу. Не будет творчества, не будет борьбы, не будет радости преодоления обстоятельств — так и будет всю жизнь стоять, когда ставят, и идти, когда ведут.
Педагогические редакции получают много писем самого разного содержания, и до сих пор не могу забыть одно из них. Мама наставляет сына: «Брось ее (жену и двоих детей — дети вообще не в счет, они, так сказать, приложение к «ней»), найдем другую, а алименты я за тебя буду платить». И ведь он послушается. Так нельзя сказать тому, в ком видят человека, — вдруг он оскорбится: «За кого ты меня принимаешь? Жить за твой счет? Я не маленький, я сам решу». Посеешь послушание — вырастишь предательство.
Выражение «тяжело в учении — легко в бою» не к одним сражениям относится. Трудно растить почемучку, возражалкина и нехочутку, зато радостно знать, что вырос творческий человек с живыми глазами. Трудно держать за хвост свою материнскую боязнь: упадет, ушибется — хорошо видеть своего взрослого сына смелым, мужественным, не раскисающим от неудач. Мама собирает 2-летнюю дочку в сад, а та недоспала, капризничает: «Не хочу эту кофту, не надену!» «Ты правильно говоришь, ее нельзя надеть, вот здесь пятнышко, а надо всегда быть чистенькой», — соглашается мама и надевает другую. Она придумала это пятнышко — и вышла победителем из микроситуации: желание ребенка удовлетворено, но оно получило объяснение, а значит, перестало быть капризом, более того — оно получило, если можно так выразиться, положительную окраску: надо быть чистым. Всегда — внимание к личности ребенка, уважение желаний этой личности, всегда — творчество. Соглашаясь с ребенком, принимая его аргументы, вы прежде всего учите его не бояться последствий несогласия с вами, учите отстаивать свое мнение. Вы готовите себе счастливую старость.
КАК ГОТОВИТЬ К ШКОЛЕ
Такую песенку собственного сочинения мы пели новорожденной Аське, и ребята от души радовались, когда что-нибудь в ней устаревало: вот уже и головку держит, и зубы прорезались у нашего толстенького хомячка. Но «скоро» происходит не так уж и скоро, до школы дело пока не дошло, Такое зовущее, и манящее, и тревожное — школа! «Как вы готовите к ней детей? Дети в садик не ходят — не отстают ли они от детсадовских, не будет ли им трудно привыкать к школьной дисциплине?» — дотошно расспрашивают меня мамы подросших детей, те, которым во что бы то ни стало надо показать товар лицом — привести «подготовленного ребенка», желательно читающего, считающего, пишущего каллиграфически.
У нас в семье подготовка к школе в смысле обучения чтению, письму и счету проходит без проблем. Саня, мой первенец, выучил буквы в два года. Мы жили тогда на даче, и дочка хозяев в том году шла в школу, она учила буквы сама и его выучила. Но читать он стал только к пяти годам: не понимал, как складываются из букв слова. Я купила ему магнитную доску, а он составлял слова и просил меня читать их. Иногда получалась бессмыслица — «ктвуп» или что-нибудь такое же дикое, я и это читала. Когда пошел в школу, выучил Настю, а она — Ваню, потом все вместе — Маню, а сейчас обучают Аську.
Большая семья — коллектив разновозрастный в отличие от детского сада, где в группе дети приблизительно одного возраста и уровня развития. В таком коллективе есть у кого учиться и есть кого учить.
Но вот мама жалуется: «Дети не любят и не хотят читать. Саша говорит: «Алеша не читает, и я читать не буду», а Алеша: «Не буду, потому что Саша не читает. Что делать?»
Во-первых, радоваться, что братья друг друга любят и уважают, причем не только младший старшего, но и наоборот.
Во-вторых, помнить, что «старший» — не такой уж старший, что ничего страшного пока еще не произошло, а отчаиваться и вовсе нет причин: многие дети (и взрослые тоже) не любят того, что плохо умеют. Вспомните, как вам, например, не хочется что-нибудь делать: мыть пол, писать годовой отчет, чинить электропроводку, и пожалейте ребенка. Вот подрастет, научится читать так, что не будет замечать, что это работа (вот как мы дышим и не замечаем этого), и начнет читать запоем, все подряд, придется думать, как его остановить — чтоб «не глотал» книги.