Матрица террора
Шрифт:
«Похоже, ты сдал экзамен».
Тэк пришел в себя и услышал, что голоса зрителей стали чуть громче: вся комната гудела, словно растревоженный улей. Мальчик взглянул на скорчившуюся на полу Нони, и у него сжалось сердце: он чувствовал себя виноватым. Он уже готов был поддаться своей жалости, но предостерегающий взгляд Зейда заставил его остановиться. Командир пристально смотрел в лицо Тэку, словно напоминая, что он должен сделать. Тэк неохотно поднял с пола меч Нони и осторожно коснулся острием ее шеи.
В ту же секунду Зейд вышел вперед, и разговоры в комнате стихли.
— Молодец, Тэйкан! — сказал он, вручая Тэку керамический меч.
Тэк ничего не ответил. Он молча принял оружие из рук Зейда и отшвырнул в сторону деревянный меч, который с глухим стуком упал на дощатый пол. Тем временем Зейд присел на корточки возле Нони, отвел ладони, которыми она прикрывала лицо, и осторожно замотал шарфом ее изуродованную щеку и подбородок. Затем небрежно потрепал Нони по плечу и, распрямившись, с одобрением кивнул Тэку. Мгновение спустя Нони неуверенно поднялась на ноги и встала рядом с Зейдом. Тэк заметил, что она больше не сверлила его своими холодными голубыми глазами — напротив, старательно избегала взгляда Тэка.
— Который час, Нони? — не глядя на свою помощницу, спросил Зейд.
— Десять сорок два, сэр, — пролепетала Нони.
Голос ее звучал едва слышно, Тэку показалось, что она сейчас онемеет.
— Пора, — объявил Зейд, — скоро отряд Алекса тронется в путь, мы должны их встретить. Тэйкан, — он обернулся к Тэку, — я хочу, чтобы ты поехал со мной.
Тэк не мог не заметить, что Зейд не приглашает с собой Нони, и, естественно, она тоже обратила на это внимание. Она смотрела на Зейда так, словно он ударил ее. Тэку стало жаль Нони, он уже готов был отказаться, но пристальный взгляд командира вновь заставил его остановиться.
— Есть, сэр, — едва слышно пробормотал он.
— Я не знаю, кто вы такой, каким образом вам удалось получить разрешение Педагогического Совета и почему это дело не может подождать до утра, но я привела ее. Кстати, я в тот момент была в коридоре и своими глазами видела, как она швырнула бомбу в инспектора. И считаю, что удаление записи об этом преступлении из ее личного дела в обмен на ночной допрос — это в высшей степени…
— Да–да, конечно, мне понятны ваши сомнения, но для меня очень важно выяснить подробности происшествия, и как можно скорее; видите ли, мне только что сообщили, и я сразу… Итак, где она?
— Ждет в коридоре. Кстати, мне тоже пришлось встать среди ночи.
— Спасибо. Я ценю вашу жертву. Позовите ее.
— Хорошо. Но я могу сказать заранее, что ничего нового вы не узнаете. Мальчик мертв. Да, очень жаль, но ничего не поделаешь — несчастный случай.
— Я приму во внимание ваше мнение, но, знаете, трудно смириться со смертью друга. Просто мне хочется получить… исчерпывающую информацию.
— Надеюсь, вам удастся узнать то, что вас интересует… кем бы вы ни были.
Директриса, возглавляющая школу Двадцатого района, открыла дверь в коридор и крикнула визгливым голосом:
— Мелисса, здесь молодой человек, он хочет поговорить с тобой! Отвечай на все его вопросы, и мы… пересмотрим тот маленький инцидент. И, пожалуйста, говори правду.
Впустив в кабинет испуганную девочку с заспанным лицом и растрепанными волосами, директриса удалилась. Когда дверь за ней закрылась, девочка вскинула глаза на молодого человека, пожелавшего поговорить с ней среди ночи. Но стоило Мелиссе взглянуть на сидевшего за столом странного мальчика — сон как рукой сняло. Он поудобнее устроился в кресле директрисы, сдвинул на кончик носа солнечные очки и обратился к Мелиссе.
— Привет, Мелисса, — сказал он. — Меня зовут Юмаши.
— Привет, — осторожно ответила девочка. — Директор сказала, что ты хочешь поговорить со мной.
— Да, — кивнул Юмаши. — Это касается Тэка. Видишь ли, он был… моим другом, и, насколько я понимаю, ты была последней, кто видел его живым.
Мелисса прикусила губу:
— Да, верно.
— Расскажи, что произошло в тот день? Не бойся, я не веду никаких записей, и все, что ты скажешь, останется между нами. Более того, упоминание об этом инциденте будет убрано из твоего личного дела.
Мелисса молча уставилась на Юмаши. Несколько мгновений она напряженно щурила глаза, словно прикидывая, стоит ли верить его словам. Наконец, видимо решив, что Юмаши неопасен, девочка заговорила:
— Ну, у нас с Сюзи была подруга, на прошлой неделе ее увели из школы. Охранники схватили Кэт и еще одного мальчика, с тех пор их никто не видел.
— Это было связано с новым законом о наказаниях? — уточнил Юмаши.
— Ага, — кивнула Мелисса. — А потом я узнала, что к нам в школу приезжает инспектор, и решила в знак протеста бросить в него бомбу–вонючку,
— И что произошло потом? — осторожно спросил Юмаши.
— Сюзи сказала, что это она кинула бомбу, — голос девочки дрогнул. — И мистер Кейн забрал ее с собой.
— И брат Сюзи видел, как ее уводят, — тихо добавил Юмаши.
— Да, — слезы ручьями побежали по щекам Мелиссы. — Сюзи взяла вину на себя, и ее убили, на ее месте должна была быть я. А я просто стояла и смотрела.
— А Тэк не стоял и не смотрел, верно? — сказал Юмаши.
— Нет, — всхлипнула Мелисса, утирая слезы рукавом рубашки. — Он побежал догонять их, Он бежал за ними по улице и кричал. Я тоже должна была бежать вслед за Сюзи.
— Чувство вины — вполне естественное чувство, — спокойным голосом произнес Юмаши, — независимо от того, оправданно оно или нет. Но есть еще один очень важный вопрос, на который я хочу получить ответ.
Мелисса кивнула сквозь слезы. Юмаши положил руки на стол директора и слегка подался вперед:
— Ты видела Тэка мертвым?
— Нет, — Мелисса отчаянно замотала головой. — Он вместе с ними скрылся за поворотом в конце улицы, потом мы услышали ужасный грохот, а позже нам сказали, что в машине инспектора взорвался бензобак.