Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)
Шрифт:
Лоуренс стоял неподвижно, опустив голову и разглядывая свои руки.
– - Ну, так что же?
– - поинтересовался фермер.
Лоуренс все не спускал глаз со своих нежных мягких рук музыканта, то сжимая их в кулаки, то разжимая.
– - Да он не хочет драться!
– - поддразнивал Натан Эдди.-- Ему только нравится кататься на чужой лодке! А драться не желает!
– - Нет, хочет и будет!
– - сурово процедил сквозь сжатые зубы Эдди.-Давай, Лэрри: один -- в хайло, второй, короткий,-- в глаз!
Брат его, однако, не двигался с места,
– - Эй, послушайте, что с ним происходит, с этим парнем?!
– - заорал Натан.-- Просто он трус, все городские -- трусы, ежу ясно!
– - Он не трус!
– - твердо возразил Эдди, хотя в глубине души отлично знал, что так оно и есть; подтолкнул коленями Лоуренса.
– - Ну-ка, подними свою левую, Лэрри! Давай, Лэрри, подними левую, говорю тебе!
Оставаясь глухим к его требованиям, Лоуренс по-прежнему стоял навытяжку, руки по швам.
– - Давай! Давай! Давай!
– - визжал Натан, подзуживая.
– - Ну, будем драться или не будем?
– - задал вопрос фермер.
– - Лэрри!
– - крикнул еще раз Эдди, и в голосе его чувствовалось отчаяние, накопившееся за все пятнадцать лет жизни.
Но и это не произвело никакого впечатления на Лоуренса. Тогда, нехотя повернувшись, старший брат зашагал в сторону дома.
– - Он не будет драться!
– - остановившись, резко заявил Эдди и бросил, словно кость соседской собаке: -- Пошли, ты!
Лоуренс не спеша наклонился, поднял с земли свои ботинки с носками и поплелся за братом.
– - Минутку!
– - услыхал за своей спиной Эдди. Обернулся -- к нему направляется фермер; подошел, схватил его своей громадной рукой за плечо, остановил.
– - Нужно поговорить.
– - О чем?
– - Голос Эдди прозвучал грустно, со скрытым легким вызовом.-Что вы хотите мне сказать?
– - Видишь вон тот дом?
– - Фермер махнул рукой.
– - Вижу, ну и что?
– - Это мой дом, понял? Чтобы ты к нему и на пару шагов не приближался! Ясно?
– - Ладно, ладно,-- устало произнес Эдди, уже не ощущая уколов уязвленной гордости.
– - Видишь вот эту лодку?
– - Фермер указывал на предмет, ставший причиной ссоры.
– - Вижу,-- ответил Эдди.
– - Это моя лодка. Чтобы ты не смел больше к ней прикасаться или я вытрясу из тебя кишки! Ясно?
– - Да, да, ясно. Не прикоснусь я к вашей вшивой лодке!
– - заверил он и снова позвал Лоуренса: -- Пошли, ты!
– - Трус! Трус! Трус!
– - орал во все горло, смешно подпрыгивая на берегу, Натан.
Так и не угомонился, пока они не отошли очень далеко, и все его завывания и оскорбления до них уже перестали доноситься. Братья молча шли через широкое поле; был уже поздний летний вечер, и в нос им бил терпкий, сладкий запах спелого клевера. Эдди шел впереди Лоуренса; лицо его исказилось мрачной гримасой, губы плотно сжались, он весь горел от стыда и горечи. Со всего маху наступал на цветущий клевер,
Покорно опустив голову, держа в руках свои ботинки, футах в десяти позади брата вяло плелся Лоуренс -- точно по следам Эдди, четко отпечатывавшимся в рыхлой почве; волосы его, цвета темно-красного дерева, были, как всегда, мягкие и сухие.
– - Трус,-- цедил сквозь зубы Эдди довольно громко, чтобы этот негодяй, идущий за ним, отчетливо слышал его слова.-- Трус! И это мой брат! Труслив как заяц!
– - все время удивленно повторял он.-- На твоем месте я предпочел бы смерть такому позорному названию. Пусть кто-нибудь только осмелится назвать меня трусом! Нет, прежде ему придется вырезать у меня из груди сердце! Подумать только, и это мой брат! Труслив, как заяц! Один удар в глаз -- и все! Только один! Только чтобы продемонстрировать им... А он стоит и трясется от страха как осиновый лист. И перед кем -- перед пацаном в дырявых портках! Что вы -- он ведь пианист! Лоур-р-ренс! Правильно поступают люди, когда называют тебя презрительно -- Лоур-р-ренс. Больше мы с тобой не разговариваем. И не обращайся ко мне ни за чем до самой своей смерти! Лоур-р-ренс!
Погруженные в глубокую печаль, не дававшую выхода слезам, братья пришли домой, и теперь их разделяла дистанция не в десять футов, как там, на поле, а в миллионы миль.
Не оглядываясь по сторонам, Эдди прямиком последовал к садовой беседке и сел на скамейку. Лоуренс, посмотрев ему вслед, направился в дом. Лицо у него, как и прежде, было бледное как полотно, сосредоточенное.
На скамейке, низко опустив голову к жирному чернозему, Эдди кусал пальцы, чтобы не расплакаться. Но слезы все равно потекли горькими ручейками вниз по щекам, падая на черную, мягкую землю, приютившую корни виноградника.
– - Эдди!
Эдди, вздрогнув, выпрямился, смахивая слезы руками. Перед ним стоял Лоуренс, старательно натягивая на маленькие руки замшевые перчатки.
– - Эдди,-- он старался не замечать слезы брата,-- пойдем со мной!
Тихо, без слов Эдди поднялся со скамейки. Но грызущая его душу печаль вызвала новые слезы, и они навернулись на его влажных глазах. Высморкавшись, он пошел за братом; быстро нагнал его, и теперь они шли рядом через то же клеверное поле, шагая так осторожно, что по пути даже не задевали красно-пурпурные цветки.
Эдди резко постучал в дверь дома фермера -- постучал трижды,-- и в этом твердом, уверенном стуке будто раздавались победные звуки поющей трубы.
Дверь открыл Натан.
– - Чего нужно?
– - с подозрением спросил он.
– - Некоторое время назад,-- официальным тоном начал Эдди,-- ты предложил моему брату драться. Теперь он готов к бою.
Натан окинул взглядом Лоуренса: тот стоял прямо перед ним, выпрямившись во весь рост, с высоко поднятой головой; детские губы плотно сжаты в узкую линию, на руках, сжатых в кулаки, надеты перчатки.