Маяк в Борсхане
Шрифт:
— Ты чё это? — обиделся Колосков.
— Да то! Меня захватили людоеды, грозят через десять дней сожрать! А твой черножопый пилот улетел, хотя у него был автомат!
— Так что, выходит, Муаб тебя бросил?! — взревел полковник. — А мне, сука, сказал — ты ушел и не вернулся… Я его, гада, сейчас же на второе упражнение поставлю!
— Да это дело десятое! Сейчас другое важно…
— Слушаю, говори!
— Сообщи в Москву, в разведцентр!
За такое нарушение конспирации положено увольнение без пенсии. Но любые дисциплинарные меры не шли ни в какое сравнение с перспективой быть съеденным. И сейчас мне было на
— Подполковнику Иванникову сообщи!
— Подожди, не пойму… Куда сообщить? В центр метеоразведки? Откуда там подполковники?
— Записывай телеграмму. «Олимп…»
— Какой олимп, едрена корень?
— Записывай, потом поймешь! «Олимп. Захвачен в Борсхане племенем нгвама. Приговорен к съедению…» Нет, не так, вычеркни. «Через десять дней буду подвергнут физическому уничтожению. Выполнение задания под угрозой. Нуждаюсь в помощи. Зевс».
— А-а-а, вот оно что…, — понимающе протянул Колосков. — Вон ты что за птица! Ну, ты даешь… А с виду, действительно, как эти трехнутые ученые… Ну, и куда это посылать?
— Отдай своему особисту, он знает.
— А где ты рацию-то взял?
— У них тут жил миссионер, потом, похоже, они его сожрали. Это его рация.
— Н-да, пацан, ты влип… Ладно, я все сделаю! Держись! До связи!
Я перевел дух и вытер пот со лба. Не знаю, поможет это или нет, но, по крайней мере, я сообщил о своем положении…
— Что сказал американский Президент? — поинтересовался вождь Твала. — Он недоволен?
Я нахмурился.
— Он очень рассердился. Никто не смеет брать в плен его подданных! И никто не смеет угрожать им смертью!
Вождь Твала и бровью не повел. Прищурившись, он долго смотрел мне в глаза. Пронзительно и испытующе. Сегодня он уже не походил на карнавального злодея. Твёрдый, спокойный и чуть насмешливый взгляд неглупого, много повидавшего человека, привыкшего к опасностям, знающего себе цену и готового на равных тягаться с Президентом Соединенных Штатов.
— Сердиться может тот, кто имеет силу, — веско произнес он. — Пусть покажет, что он силен, и мы окажем ему свои почести!
— Он покажет свою силу. А пока он приказал, чтобы я жил здесь, в этом доме, и разговаривал с ним по радио.
— Живи, — неожиданно легко согласился вождь. — У тебя осталось девять лун.
— А где хозяин всего этого? — я показал рукой вокруг.
— Он жив и здоров, — быстро ответил вождь Твала, отводя взгляд. — Он скоро вернется. Но ты с ним не встретишься…
— Хорошо бы! — искренне пожелал себе я.
За 17 дней до дня «Ч».
Североморск. Военно-морская база подводных ракетоносцев
Основная операция проводилась в ноль три часа. Пирс и прилегающая территория были оцеплены спецназом СЯС [14] . Шеренга бойцов в черном обмундировании, черных беретах, с черными автоматами, пули которых, по слухам, превышали мощность 120-миллиметровых орудийных снарядов, вытеснила вахтенных, дежурных, патрульных, — всех, кто обычно нес здесь ночную службу. Только командир крейсера, старший помощник и командир ракетной части стояли на мостике, внимательно наблюдая за происходящим.
14
СЯС —
В ярком свете прожекторов плавучий кран вытягивал из первой ракетной шахты «России» толстенную шестнадцатиметровую «РСМ-52» с десятью ядерными боеголовками индивидуального наведения. Когда огромный серо-зеленый цилиндр повис на тросах, центровка корабля изменилась, и крейсер слегка качнуло.
Экипаж бодрствовал на своих постах, ломая головы над тем, что происходит снаружи. Официально матросы всегда узнают о боевых задачах корабля в последнюю очередь, но обычно утечки информации, слухи и догадки позволяют нарисовать картину, достаточно близкую к секретному приказу.
Крейсер качнуло еще раз.
— Чувствуешь? — поднял палец Ивашкин. — Точняк — новую ракету грузят. Значит, правда, что на испытательный запуск пойдем.
— Плохо, — вздохнул Терехин. — Это быстро. А Коня, говорят, скоро выпишут…
— Не скажи, — покачал головой приятель. — Продовольствия и воды загрузили много. Кок говорит — как на дальний поход…
— Хорошо бы, — с надеждой сказал Терехин. — А то мне хана. Хоть дезертируй!
Ивашкин чихнул. Сегодня в торпедном отсеке было сыро и промозгло.
— А чего отопление отключили?
— Не знаю.
— Наверное, это связано с загрузкой. Как думаешь, что это за ракета?
— Не знаю. Ты лучше скажи: что делать, если быстро вернемся? Сбежать?
— Хватит дурью маяться. Лучше к новому командиру подойди и все расскажи. Говорят, он мужик понимающий.
— Да не-е-е… Командиру не до меня. Да и что ребята скажут?
Наступила томительная тишина. Снаружи доносились лязгающие звуки — что-то цепляло за обшивку. Но торпедисты не обращали на них внимание.
— О! Придумал! — оживился Ивашкин. — Если запуск пройдет успешно, всех обязательно поощрят. Ну, грамоты там, медали, отпуска… Если будешь хорошо пахать, вполне можешь получить отпуск! А пока вернешься, этот козел уйдет на дембель!
— А что, это мысль! — заулыбался Терехин. Впервые за последние дни.
Выгруженную «РСМ-52» увезли в подземное хранилище. Теперь железная рука крана поднесла к отверстию первой шахты экспериментальное изделие «Смерч». Эта операция была более сложной, и монтажники СЯС с помощью специального оборудования старательно направляли в открытый люк двигательную часть ракеты. Наконец попытки увенчались успехом. Направляющие устройства «Смерча» вошли в приемные пазы шахты, и ракета заскользила вниз. Крейсер качнуло в очередной раз. Крышка люка закрылась. В отсеки пошла команда «отбой!»
Сергеев со своими помощниками оформил документы: «РСМ-52» снята с боевого дежурства, «Смерч» с неядерной головной частью поставлен на дежурство… Потом позвонил Веремееву. Тот ждал в штабе и сразу снял трубку.
— Ну, что?
— Все нормально, товарищ контр-адмирал, — с облегчением доложил Сергеев.
— Тогда подписывай все документы. В девять ноль-ноль получишь инструктаж, а в пятнадцать уходишь в поход.
— Но…
— Никаких «но»! — резко бросил начальник штаба. — Васильков мне все доложил. Не валяй дурака, кавторанг! Ты думаешь, что можешь сорвать задание государственной важности?! Идеала в жизни не бывает. Всегда чего-нибудь не хватает. Главное — успешный запуск. Все остальное потом. Вернешься — доукомплектуешься. Что молчишь?