Майор и мафия
Шрифт:
В добуддийских учениях еще есть тройное представление о человеке. Во-первых, человек ощущает свое "Я" потому, что у него есть физи- ческое тело. В физически чувственном мире и в данный момент. Во- -вторых, во времени он член эфира, член космоса и с этим не может спорить ни один материалист. Как член космоса он переживает сос- тояиия космоса, член следующих друг за другом планетарных сос
тояний, где центральными являются Солнце, Луна, Земля, а в буду- щем Юпитер. Теперь мы все земляне, - Моисей явно завелся.
–
– не удержался я,
стараясь непонятно для чего сбить его с поучающего тона. Возможно, в глазах Иран мне не хотелось быть приготовишкой?
– У каждого своя судьба... Самое главное в личности, и это, в
третьих, астральное тело, "Я" в чисто духовном космосе. Именно астральное тело несет в себе первые два тела, как знаки прошлой
жизни и именно оно получает выражение в повторных земных жизнях.
– Ладно, договорились! Только как можно, объяснить тот факт,
что если кто-то уже прожил одну или несколько жизней, почему он
об этом не помнит?
– у, почему же не помнит? Ведь ты же вспомнил этот атриум!
А теперь скажи мне, почему вот эта концепция реинкармации рас
пространена по всему миру? Ведь она существует в сознании всех
племен и народов, которые никогда не были связаны друг с другом?
– Да потому, что уходить из жизни насовсем каждому жалко, вот
и придумали, реинкарнацию на утешение. Элементарно религиозная
идея. Вся религия - утешение, кто без него верил бы в бога?
– Еще Пифагор говорил о трансмиграции души...
– Я где-то читал, что у древних кельтов не было страха смерти
потому, что они верили, что души не уничтожаются, а переходят в
другие тела. Поэтому, и были великими воинами. Вот и отгадка смыс- ла идеи реинкарнации.
– А если мы ничего ие помним только во взрослом состоянии, а
помним в детстве? Если эти состояния души в различных телах об
разуют какой-то цикл и только в конце его атавистические воспоми- нания явятся подводить итог? Если множество людей живут со своей душой только первую жйзнь этого цикла. Сравни число людей на Зем- ле сейчас и пять тысяч лет назад?
– Значит, душа Платона сегодня живет в теле какого-нибудь ва
гоновожатого, а Цезаря - в теле домохозяйки, а они об этом и не
знают?
– Именно! А душа Пифагора в теле школьника, который полу
чил двойку, не умея доказать собственную теорему. Он не доказал
теорему, но в его генетической памяти есть нечто более важное, что становится тем духовным хребтом человечества, который не позволя- ет человечеству спуститься в мир животных. Теоремы легко забыть, а духовные гены удерживают человечество от регресса, от духовного обнищания, от маразма... Я вижу тело человека подобным обложке
старой книги. Странницы ее рассыпались, многие потерялись, изъеде- ны червями, тиснения и позолоты почти не видно. о проходит время и появляется новая книга, новое издание, с прежним содержанием,
только исправленная и дополненная автором...
– Моисей Давидович! Вы - поэт. Я поздравляю Вас с таким му
жем, - обратился я к Ирэн, которая с деланным интересам следила
за нашим спором.
– Он у меня не только поэт, - она подошла к нему, прижалась
к щеке щекой, села на колени, - он у меня еще и...
– она недого- ворила, улыбнулась ему. Он не ответил.
Из дела я знал, что жене Моисея двадцать два года, что она дочь
князя, имеет высшее образование. о когда увидел их рядом, мгно
венно ощутил, что любовь в этом браке и не ночевала. Я поразился их несоответствию друг другу.
Я улыбнулся в ответ на их шутки, а сам мучительно вспоминал
и не мог вспомнить ничего, что проливало бы свет на их брачный со- юз, словно такого вопроса в следствии и не возникало А, может, не только я изымал странички из того дела? Словно услышав мои воп
росы. Моисей заговорил скучным, усталым, немного протокольным
голосом:
– Мы с Ирэн поженились пять лет назад в Дамаске. Я был в на
учной командировке в Сирии.
– В какой научной, - удивился я про себя.
– кому он лапшу
на уши вешает?
...Мне удалось однажды помочь ее отцу и он пригласил меня к себе. Она тогда училась в колледже... увидев, я тут же сделал предложение и всю жизнь благодарен ей за то, что не отвергла его...
Она подошла к столу, села. Я весь вечер следил за ее движениями, отмечал необычности жестов, легкость полудвижений. И это была не обычность не просто красивой и умной женщины, это была необыч
ность культуры, которая стояла за ней Одета она была подчеркнуто скромно и это была скромность вкуса, скромность культуры и богат- ства, привычных, не нуждающихся в доказательствах и подтвержде
ниях. У нее были изумительно красивые ноги, длинные, стройные,
как изваяния древнегреческих мастеров. Красивая фигура с сораз
мерной, классически выверенной и. вероятно, упругой грудью, трога- тельно круглым задом, к которому, я чувствовал это физически хоте- лось прижаться щекой
Я был далек от угрызений совести по поводу эротических устрем
лений к жене товарища. е в морали тут было дело. Просто у такой
акулы, как этот Моисей не только любимую жену. стакан волы прос- то так не утянешь! И я не стал притворяться, что ее прелести меня не волнуют. Глаз не прятал, прятать их было некуда, смотрел на нее не отрываясь, с открытым забралом, показывал Моисею, что наслаж- даюсь ее видом, но пальцем не шевельну, чтобы добиться расположе- ния. Впрочем, в последнем я не был уверен.