Майор Сицкий – друг индейцев
Шрифт:
– Ну всё. – Девушка замерла на месте. – Мы уже опоздали. Нам ни за что не пробиться сквозь эту толпу.
Действительно, возле входа сгрудились не меньше сотни человек. Они что-то невнятно скандировали, а некоторые грозили кулаками запертой двери. Друзья подошли без надежды прорваться внутрь, однако, первый же, кого они тронули за плечо, расплылся в улыбке.
– Герр Олег, – почтительно кивнул мужчина и приподнял шляпу. – Прошу вас, проходите. Может, хоть вас они послушают.
Злобный неуверенно улыбнулся и шагнул
– Это Олег. Слышал, поди, он сегодня с бородачом Йоханом на руках боролся.
– Это где стол сломали?
– Да ну, не верю!
– Да иди сам посмотри, половинки над входом висят.
– Да я своими глазами, вот как твою недоверчивую рожу!
Злобный постучал в дверь. Ожидаемо никто не ответил. Мужчины оглянулись на толпу.
– Почему не пускают?
– Да!!! – взревели сразу несколько голосов. – Почему не пускаете? А ну откройте!
В створки заколотили кулаки. Наконец одна половина двери со скрипом приоткрылась и оттуда высунулась недовольная физиономия с всклокоченными волосами.
– Дзентльмены, – шепеляво проговорил человек изнутри. – Я боюсь, вы зря собрались.
– Что?!!! – проорала толпа. – А ну давай нам оперу!
– Не уверен, что смогу выполнить вашу без сомнения справедливую просьбу. Видите ли, у нас пропал ведущий актёр. Мы не можем найти его уже три часа.
– Эй! – Злобный одной левой выдернул служителя Мельпомены на улицу и поставил перед собой. – А ты вообще кто?
– Я? – мужчина молниеносными движениями привёл в порядок причёску, приосанился. И вот уже перед толпой стоит уверенный в себе человек. – Я, юноша, всемирный известный маэстро Бонтон.
– Скажите, месье Бонтон, – Амалия с трудом протиснулась к двери. – Это случайно не ваш актёр развлекает публику в вокзальном баре?
– Как он выглядит? – скороговоркой спросил Бонтон.
– Пока ещё почти прилично.
– В фиолетовом сюртуке?
– Совершенно верно.
Толпа, замершая на время диалога, с рёвом двинулась в сторону вокзала. Бонтон мгновенно сориентировался, распахнул дверь и с улыбкой встал на входе.
– Прошу вас, уважаемая публика, – торжественно пропел он. – Вход доллар. С женщин и детей – полдоллара. Негры не допускаются.
Через час друзья возвращались в гостиницу и со смехом обсуждали только что прослушанную оперу.
– Вы зря смеётесь, джентльмены, – Амалия надменно задрала носик, умудряясь смотреть на здоровяка Злобного одновременно снизу-вверх и как бы сверху вниз. – Мне опера очень понравилась. Замечательная музыка, да и постановка не оставляет желать лучшего.
– Ага, – смеясь согласился Кулик. – Особенно, когда Онегин с Ленским пригнали стадо на ранчо к Лариным. Да и сцена дуэли не подкачала. Режиссёр явно изучил не одну схватку настоящих ганфайтеров.
– Я только не пойму, – подхватил Африка, – почему Татьяна в конце бросилась под паровоз.
– Потому что вы, все трое – бесчувственные снобы, джентльмены, – безжалостно резюмировала девушка. – Как можно было не растрогаться во время сцены президентского бала четвёртого июля, не понимаю. Мистер Рэд, а почему вы молчите? Можно подумать, вы в отличие от нас, смотрели не всемирно известную театральную труппу, а лекцию общества трезвости.
– Что вы, мисс Дуглас. Я впечатлён до глубины души. Автор явно имел какие-то сведения об оригинале. И мне жаль, что сведения эти оказались отрывочными.
– Да?! – Амалия подбоченясь посмотрела на самозваного критика. – Так, может, вы поведаете нам, как всё было на самом деле?
– Куда-а, куда-а. Куда вы удалились. Весны моей златые дни-и. – Африка пропел неожиданно мелодичным и отлично поставленным тенором, и девушка заслушалась, несмотря на то, что ни слова не поняла. А Юра продолжал. – Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит. В глубокой мгле таится о-он…
– Чи гэпнусь я дрючком пропэртый, – низким баритоном подхватил Злобный. – Чи мымо пролунаэ вин…
Все трое разразились смехом.
– Но позвольте, джентльмены, – очнулась очарованная слушательница. – Ничего этого в опере не было!
– Это у Бонтона не было, Амалия, – пояснил Джек. – А у Пушкина было. И у Чайковского тоже. Но спорить не буду, эти актёры тоже пели хорошо.
Проснулся Джек рано, солнце только-только поднялось из-за горизонта. Натянул штаны, берцы, шляпу и спустился на первый этаж. Остальные путешественники ещё спали. Впрочем, не только они. Портье за стойкой также не оказалось, так что Жора решил сгонять в бар, заказать кофе на всех.
Йохан Белов уже стоял на посту, более того, встретил знакомца с улыбкой и за пару минут организовал небольшой медный чайник, полный напитка, сваренного по-немецки. Как раз нужной концентрации и сладости. Жора не выдержал, стрельнул на стойке чашку чуть больше напёрстка, плеснул себе и с удовольствием сделал первый за день глоток.
– Спасибо, дружище, – кивнул он бармену. – Именно то, что нужно.
– Не забудь вернуть чайник, – прогудел в ответ Йохан.
На обратном пути его остановил незнакомый голос.
– Джек Рэд?
Сицкий оглянулся. Посреди улицы стоял высокий мужчина в насквозь пропылённом плаще и такой же шляпе. Под расстёгнутым плащом виднелись две кобуры.
– Допустим, – неспешно ответил Жора. – Но кто вы и что вам от меня надо?
– Поверь, не пройдёт и минуты, как тебя перестанет беспокоить этот вопрос. Как, впрочем, и любой другой. Но я не стреляю в спину, поэтому держи.
Ганфайтер ловко выдернул револьвер с левого бедра и бросил Джеку. Тот даже не пошевелился, чтобы поймать. Лишь укоризненно глянул на смотрящее на него дуло второго Кольта.