Майра

Видал Гор

– Он вправду такой замечательный? – Удивительно, что Расти так повел себя после преподанного ему урока.

– Я думала, Майра, что я умру. Такого я еще не встречала. Он разметал меня по кровати и трахал раз за разом. Меня, Летицию Ван Аллен. Я до сих пор вся в синяках и совершенно счастлива, и все благодаря вам.

– Вы преувеличиваете, – компенсация за причиненные мной страдания, которую Расти получил с Летицией, приведет в восторг Рандольфа. – А как насчет… что он говорил по поводу ухода из Академии? Обо мне он что-нибудь говорил?

– Ни слова, за исключением

того, что его тошнит, когда с ним обращаются, как с ребенком, и что он хочет работать. И он совсем не хотел говорить о вас. У вас с ним что-нибудь было?

– Нет, ничего в обычном понимании. А что он говорит о Мэри-Энн?

– Поэтому-то я и позвонила вам. Он чувствует себя виноватым. Так что давайте напрямую: я хочу удержать его как можно дольше, хотя вряд ли это удастся; рано или поздно он захочет устроить свою жизнь и упорхнет с какой-нибудь смазливой птичкой, оставив Летицию в ее берлоге. Но пока же я хочу, чтобы он принадлежал мне. Как бы нам удержать Мисс Певицу подальше от моего дома?

Я в точности объяснила ей, как это можно сделать… и как будет сделано сегодня! Рассыпаясь в благодарности и уверяя в вечной дружбе, Летиция повесила трубку.

35

И опять три часа ночи. Радость и отчаяние смешались во мне; как загипнотизированная, я смотрю на вращающуюся фигуру, впервые осознавая, насколько должно быть одиноко ей здесь, десятиметровой, обожаемой, но нелюбимой, совсем, как я.

Когда Мэри-Энн вернулась с занятий, я предложила прокатиться в арендованном мною «Крайслере» вдоль побережья и посмотреть закат. Было похоже, что идея ей понравилась. Хотя мысль о Расти явно не давала ей покоя, она ни разу не упомянула о нем, пока мы ехали по Тихоокеанскому шоссе. Был час пик, и мы едва продвигались, зажатые со всех сторон автомобилями, заполнившими береговую полосу между серой унылой водой и коричневыми оползающими холмами, грозящими навсегда снести дома в море. Негостеприимная местность. Мы колонизировали луну и стали лунатиками.

Чтобы развлечь Мэри-Энн, я разыграла целую сцену из фильма «Брак – дело личное». Это в самом деле ее позабавило, особенно когда я процитировала ей Паркера Тайлера. Мы сошлись во мнении, что его толкование этого знакового фильма просто замечательно.

Как только размытый красный диск солнца опустился в грязновато-коричневое море, я словно невзначай свернула на частную дорогу, ведущую в Малибу, и дальше наш путь проходил мимо богатых вилл, расположившихся между дорогой и морем. Во многих из них обитали звезды первой величины.

– Но здесь же живет мисс Ван Аллен! – До этого момента Мэри-Энн безучастно скользила взглядом по окрестностям, погруженная во внутренний диалог с Расти даже тогда, когда я рассказывала о Джеймсе Крейге и великом времени.

– Разве? Где? – я на самом деле не знала, в каком именно доме живет Летиция.

Мэри-Энн указала на обшитый деревом дом в провинциальном стиле. – В таком случае почему бы нам не заглянуть к ней на минутку?

– Нет,

нет! Я не могу. После того случая… После того, как Расти так с ней разговаривал. Нет, мне неудобно.

– Ерунда, – я остановилась напротив дома. Уже почти стемнело. – Я уверена, что она давно простила его. Она привыкла иметь дело с артистическими натурами. В конце концов это ее бизнес.

– Но Расти вел себя просто ужасно, а я выглядела так глупо.

– Да ладно, не стесняйся! Пошли! – Я взяла ее за руку, подвела к двери и позвонила. – Кроме того, это будет полезно для твоей карьеры.

На этот аргумент возражений не было. Из дома доносилась музыка – записи Бенни Гудмена (несомненно, что по духу Летиция принадлежит к тому же поколению, что и я). Тем не менее реакции на звонок не последовало.

Мэри-Энн вздохнула с облегчением:

– Ее нет. Пойдемте.

– Но я слышу музыку. Заходи, – я открыла входную дверь и втолкнула испуганную Мэри-Энн в большую темную комнату окнами на море. В центре комнаты, четко выделяясь на фоне последних лучей уходящего дня, танцевали две слившиеся друг с другом фигуры.

В соответствии с планом я включила свет. Летиция и Расти отскочили друг от друга; они были в купальных костюмах (поразительно напоминая Гарфила и Кроуфорда в «Юмореске»).

– Что за черт, – воскликнула Летиция, изображая испуг.

– Дорогая, прости ради бога! – я разыграла смятение.

Мэри-Энн и Расти были в шоке; правда, если у Мэри-Энн это вызвало боль, то Расти явно рассвирепел.

Первой пришла в себя Мэри-Энн. Дрожащим голосом она спросила:

– Где ты был?

Но Летиция не дала ему ответить:

– Ну-ка, детки, давайте выпьем чего-нибудь хорошенького. – Она прошла через комнату к бару, расположенному в углу напротив окна, сразу потемневшего после того, как зажегся свет.

Расти впился взглядом в Мэри-Энн. На меня он даже не посмотрел.

– …А потом, – спокойно продолжала Легация, – мы сможем сесть и обсудить все, как взрослые люди, – Бэтт и Мириам из «Старого знакомого». – Кому что налить? – Никто не ответил.

Мэри-Энн повторила вопрос:

– Где ты был все это время?

Голос Расти прозвучал отчетливо и резко:

– Что ты делаешь рядом с ней! – Он бросил на меня взгляд, полный ненависти.

– Майра – мой друг, – робко проговорила Мэри-Энн.

Летиция глотнула виски и хриплым голосом сказала:

– Расти побудет здесь, пока я не подготовлю договор с «Фокс» на этот новый сериал. Ты уверена, что не хочешь выпить, дорогая? А вы, Майра?

– Ты живешь с этой женщиной? – Мэри-Энн была все еще не в состоянии оценить ситуацию.

– Ну, дорогая, не надо так огорчаться, – постаралась утешить ее Летиция. – У нас с Расти общие дела, но поверь, ни он, ни я не хотели причинить тебе боль. – Она налила Расти виски, которое он выпил залпом, по-прежнему не отрывая глаз от Мэри-Энн. – И знаешь, он как раз сегодня собирался тебе все рассказать, но я подумала, что надо еще подождать. Теперь вот все открылось.