Майя
Шрифт:
На западном фронте число пропавших без вести и попавших в плен в 1941 году превысило число убитых более чем в семь раз.
За тридцать два дня, своего существования летом того же года, Центральный фронт потерял:
– Убитыми бойцов и командиров - 9199 человек.
– Пропавшими без вести и пленными - 45824 человек.
– Проходящих по графе «небоевые потери» - 55985 человек.
Этих
Простые крестьяне не хотели воевать, не спешили погибнуть за правительство отнявшее у них землю. Они не простили ему, изымавшую последнее, продразверстку, не забыли страшную безысходность голодомора и то глубокое отчаяние, постигшее многих, во время массовых репрессий.
Марк раздумывал о колоссальных потерях и ошибках в организации медицинского обеспечения войск на военный период. «Как могли допустить, чтобы основные склады материально-технического имущества, мобилизационные запасы медицинской службы были размещены в районах, которые подверглись нападению противника и, из- за быстрого продвижения немцев, были безвозвратно потеряны в первые часы войны?»-задавался вопросом Марк и сам себе отвечал: «По видимому, стоявшие у руля настолько были уверены в себе, что случившийся расклад событий не представлялся им возможным.»
Ведь такой острой нехватки медицинских кадров: военных врачей, медицинских сестёр, санинструкторов, специалистов по развёртыванию частей и подразделений медицинской службы можно было избежать- продолжал занимать себя Марк- если бы этим занялись всерьёз и подготовили людей ещё в довоенный период. Несомненно- считал он- теперешнее положение дел это и последствие репрессий в отношении представителей медицинской службы. Марк хорошо помнил, как был арестован и расстрелян первый главный санитарный врач, а затем первый народный комиссар здравоохранения Г. Каминский, вслед за ним народный комиссар здравоохранения Украины С. Канторович и начальник военно-санитарного управления округа военный врач первого ранга Н. Кантер. Обезглавив армию и убрав всё думающее, куда проще принудить огромное государство поклоняться одному идолу, за ошибки которого расплачиваться пришлось всей стране.
Грузовик, подскакивая на выбоинах, вёз прикурнувшего от усталости врача. Вой нависших над колонной двух мессершмиттов разбудил его мгновенно, и, заорав водителю: «Дмитрий, сворачивай быстро в лес!»- Марк вылез на подножку кабины и изо всех сил стал махать рукой водителям следующим за ними машин, указывая им направление в сторону леса.
Немецкие лётчики расстреливали мчавшиеся грузовики из пулемётов, словно нашли для себя забаву, играя в догонялки. Первые три грузовика смогли добраться и спрятаться в лесу. Прошитые прицельной очередью водитель и две медсестры, сидящие в кабине четвёртого грузовика, погибли и никем не управляемая машина с разбегу врезалась в дерево. Мессершмитты прострочили остановившийся грузовик ещё несколькими очередями и увидев, как он взорвался, улетели. Языки пламени вмиг охватили деревянный кузов и лежащих в нём, как в братской могиле, погибших бойцов, оставив догорать, в этом страшном, погребальном костре.
Глава 4
ОРМУ разместился в небольшом перелеске, движок генератора барахлил и свет в перевязочной палатке поминутно гас.
«Вашу мать… кто-то может починить этот движок?»- потеряв всякое терпение, взбешённо заорал военврач.
«Павел Иванович, чинят. К сожалению ещё два санитара убиты, после обеда обещали прислать новых и к тому же лекарства закончились «-отвечала ему уставшая Даша, принеся керосинки.
Война никого не щадила, каждый день гибли сотни людей и медицинская служба, среди прочих, несла огромные потери на поле боя. Вчера погибла Оля, та самая молодая девушка, санинструктор, которой Марк помог нести раненого. Её похоронили под берёзой, а на надмогильный холмик возложили скромный букет ромашек, собранный кем-то из сестёр.
Лекарств не было, но надо было как-то обрабатывать раны, чтобы предотвратить заражение гангреной и тогда, для её профилактики, больных стали перевязывать бинтами смоченными в керосин и это приносило результат. От падающих скученно снарядов дрожала земля, армия продолжала отступать, медсанбат вновь менял дислокацию, а вместе с ним и рота усиления, в которой служил Марк. Колонна двигалась по разбитой гусеницами танков дороге и никто из них не знал, что выскочив из «котла» под Уманью, они в скором времени окажутся в «котле» под Киевом.
Ехавшая впереди них «Эмка» забуксовала в луже грязи, загородив всем проезд. Вышедший из неё военный в форме НКВД, тщетно пытался столкнуть её с места. Марк с Дмитрием, подставив плечо, пришли к нему на выручку. Дружно навалившись, они сумели освободить дорогу. Уже усевшись в грузовик, доктор вдруг вспомнил, где ранее видел этого энкавэдэшника и ему стало не по себе. Накатившая волна воспоминаний унесла его в далёкий декабрь злополучного 1938 года...
В пасмурный зимний день, на амбулаторный приём к Марку Александровичу, обратился один из партийных функционеров города, Васильченко Сергей Владимирович, с очередным обострением язвы в желудке. Крайне внимательно осмотрев пациента, доктор направил его на необходимые анализы и рентген, дав при этом несколько советов по поводу правильной безалкогольной диеты. Через неделю, товарищ Васильченко принёс ответы исследований и, ознакомившись с ними, Марк высказал своё мнение:
»Сергей Владимирович, у вас большая язва. Вы дважды длительно лечили её в стационаре, всеми известными на сегодняшний день консервативными методами и к сожалению безуспешно, к тому же на снимке хорошо видна рубцовая деформация желудка. Имеет смысл, чтобы язва не осложнилась прободением, удалить её хирургическим путём».
Наверное, заключение врача было для пациента крайне неожиданным, так как он воскликнул возмущённо:
«Вам, хирургам, лишь бы резать! Коновалы!» и выскочил из кабинета, резко захлопнув дверь.
Далеко за полночь, в квартиру Молтарновских громко постучали, открыв дверь, Марк увидел двух мужчин в форме НКВД. Устроив в квартире обыск, и, ничего не найдя, они со словами:» Пройдёмте с нами!«, увели его с собой, оглянувшись, он навсегда запомнил испуганные, белые, словно полотно, лица мамы, Эммы и Майи.