Мчащиеся мустанги
Шрифт:
Утром, невыспавшиеся и разбитые, тронулись дальше и, превозмогая усталость, двигались целый день. Трижды они натыкались на скудные клочки чахлой травы, и каждый раз Рамон останавливался, чтобы покормить мулов, потому что, говорил он, трава в Андах — большая роскошь, проехать мимо нее — все равно что отвернуться от дара самой природы.
Том попал в края, которые никогда не видел и не мечтал повидать. Морозный воздух был плотным как чугун, и все кругом было почти такого же чугунного цвета. Вокруг не росло ни деревца. Изредка встречались следы лам, но
Весь этот день они упорно взбирались вверх по голому, усыпанному камнями ущелью, по бокам которого поднимались суровые, увенчанные снегом горы. Когда зашло солнце, со всех сторон хлынул такой холод, что буквально захватывало дух. Рамон показал на неясные очертания огромной птицы, парящей на неподвижных крыльях над ближайшей вершиной, и пояснил, что это кондор. Тому Глостеру птица показалась такой большой, что могла бы унести человека… или даже коня! Но проводник заявил, что это ей не по силам, хотя нередко она утаскивает из стада ягненка или даже овцу.
На высоких чугунных склонах тут и там поблескивали ледяные поля. Когда солнце совсем скрылось, ночь показалась путникам вдвое холоднее предыдущей. Остановились на ночлег в месте, где в какой-то мере можно было укрыться от пронизывающего насквозь ледяного ветра. Поужинав всухомятку, моментально улеглись спать, так как все падали с ног от усталости.
Мальчишке, однако, спалось плохо, поскольку на его костях еще недостаточно наросло. Он вскоре проснулся, оттого что один бок ныл от холода. Повернулся на другой, но и так терпения хватило ненадолго, поэтому, огорченно вздохнув, сел. Посмотрел туда, где лежал Том Глостер, разглядев в смутном свете звезд лицо друга. Перевернулся на живот, опершись на локти, и тут вдруг увидел, что проводник выбрался из-под одеял и, оглянувшись, бесшумно скользнул в темноту.
Поведение Рамона показалось мальчику странным, а так как ему все равно было не улежать в неуютной постели, вскочил на ноги и двинулся за проводником. Увидев маячившую в темноте фигуру Рамона, тенью пошел за ним.
Проводник, свернув в неглубокую лощину, неуклюже побежал. Мальчик решил не отставать. Но неожиданно гаучо будто сквозь землю провалился.
Дэвид, крадучись, двинулся вперед и вскоре слева от себя услышал голоса. Подполз на коленях поближе и разглядел проводника, разговаривающего с другим человеком. Оба находились в тени скал, их лица было невозможно различить.
Говорил незнакомец:
— Я уж думал, Рамон, что ты решил заморозить меня до смерти. Тоже мне называется друг!
— А ты считаешь, что у меня стадо баранов? — огрызнулся проводник. — Со мною два волка, приятель, и оставить их раньше было никак нельзя. Вернее, один волк, а второй — лиса, которая все слышит и все видит, даже в темноте.
Несмотря на то, что мальчишка дрожал от страха, при этих словах он про себя улыбнулся.
— Ладно, — сказал собеседник
У мальчика душа ушла в пятки. Достаточно было этих слов, чтобы понять, что проводник их предал. Дэвид решил было немедленно бежать к месту ночлега, но помедлил. Желание узнать намерения врага и природное любопытство оказались сильнее страха. А потом, что они с Томом станут делать в горах без проводника?
— План у меня довольно простой, — ответил вероломный Рамон. — Поведу их по большому ущелью, что с правой стороны Долоросо.
— С какой?
— С правой, если смотреть отсюда.
— Знаю это ущелье очень хорошо.
— Лучшего места не найдешь.
— Думаю, да. В любом месте можно спрятать два десятка людей, и этим двоим будет крышка.
— Что касается мальчишки, — отозвался Рамон, — это, как я уже говорил, хитрая лиса, и мне наплевать, что с ним будет. Но парень — простая добрая душа. Нельзя ли как-нибудь его пощадить?
— Да он будет драться как волк и не остановится, пока всех нас не уложит! Я это слышал от самого хозяина.
— А-а, — вздохнул проводник, — тогда пусть будет как будет! Я приведу их к засаде перед полуднем. Долоросо засинеет, как только взойдет солнце.
— Когда уходил, они крепко спали?
— Да.
— Послушай-ка, Рамон. Их всего двое. Давай подберемся к ним, пока они спят. Бери на себя мальчишку, а я возьму парня. Что может быть проще?
Проводник зарычал как пес над костью:
— Я думал, что у тебя голова на плечах. Считаешь, можно так запросто разделаться с этим малым? Да он весь обвешан револьверами! И молодой лисенок наверняка услышит, когда я вернусь на стоянку.
— Погоди! — оборвал его сообщник. — Вижу, ты ничего не понял. Сколько ты получишь за то, что приведешь их куда надо?
— Тысячу песо.
— Хозяин заплатит нам пять тысяч за мальчишку и столько же за парня. Слышишь? Нам же с тобой просится в руки целое состояние!
— Смерть тоже просится по наши души, — продолжал не тронутый словами приятеля Рамой. — Ты только слыхал об этом человеке, а я его видел. Все знают, что Фелипе Гузман с тремя парнями ехали с ними в поезде из Вальпараисо и за целый день не осмелились на них напасть.
— Слыхал, но не поверил.
— Сущая правда! Я сам видел, как и те и другие выходили из одной двери вагона. Меня поставили прикрывать дона Фелипе.
Собеседник вздохнул:
— Тогда лучше оставим это дело.
— Да, оставим. Теперь скажи, завтра вы будете на месте и готовы к делу?
— Само собой. Вас встретит дюжина людей.
— Ради Бога, — предупредил Рамон, — пусть стреляют все сразу и бьют наверняка. Десять человек в парня, а двое в мальчишку. Иначе они меня укокошат. Если их не уложат с первого залпа, считай, я — мертвец!
— Тебе абсолютно нечего бояться. У нас самые отборные стрелки. За каждым числится не меньше одного покойника.