Меч ангелов
Шрифт:
– Что вас привело? – спросил он, усаживаясь на резном кресле под окном и не предлагая, чтобы я тоже сел. Я сделал это без его позволения.
– Служба, – вздохнул я. – А точнее распоряжение Его Преосвященства, расследовать дело, которое велось против еретиков, в котором приняли участие мастер Фолкен и писец Хаусманн. А вы, как я думаю, вели допрос...
Он вновь молча кивнул головой. Потом глубоко втянул воздух.
– Если Его Преосвященство вас прислал, у меня нет другого выбора, кроме как с вами поговорить. Но я хочу, чтобы вы знали, как противно мне ваше общество. – Он
– Я пришёл сюда не разговаривать с вами, а допросить вас, – сказал я более жёстким тоном. – Не думаю, что вы хотите получить официальный вызов в Инквизиториум. А ваше отношение ко мне не имеет никакого значения для дела.
Конечно, длятакой важной персоны, какканониккафедральногособораИисусаМстителя,вызов вИнквизиториумнепредставлялникакой угрозы. Ведь мы и такне сможем подвергнуть его стандартному, с применением пыток, допросу без специального разрешения епископа, и даже с этим разрешением каноник имел бы право ссылаться на авторитет самого Святого Папы. Но визит в Инквизиториум, обычно им презираемый, по всей вероятности, не пришёлся бы ему по вкусу.
– Спрашивайте сейчас, – сказал он сухо и потёр руки, несмотря на то, что день был жаркий, а в кабинете царила духота.
– Кто был с вами во время допроса кроме Фолкена и Хаусманна?
– Никого. – Он пожал плечами. – Это было только предварительное следствие.
Я непрокомментировалэто заявление, но,не скрою, удивился. ДажееслиБратта солгал, токак он могполагать, что я не ознакомлюсь с протоколом, составленным Хаусманном, который выявит эту ложь?
– Что случилось с допрошенными?
– Этот пьяница. – Он заскрежетал зубами. – Бог мне свидетель, я должен был понять, что он еле держится на ногах... – Он говорил, конечно, о Фолкене, что по-прежнему не объясняло всей ситуации.
– Значит, Фолкен сначала совершил ошибку и убил одного заключённого, а вы беспрекословно позволили ему пытать другого, которого он тоже прикончил? Разве не так?
ОдрилБраттасжал губытак сильно, что они превратились в узкую розовую полоску, неестественно пересекающую его лицо.
– Я совершил ошибку, – прошипел он.
– Где сейчас находятся их тела? Из-за чего допрашиваемые умерли... – Я поднял руку. – Я знаю, знаю, что их пытали, но я хочу знать, что такого сделал Фолкен, что пытка превратилась в казнь? Вызвали ли вы медика, и если да, то где находится его отчёт?
Канониквсталс места, акресло, на котором он до тех пор сидел, с грохотом сдвинулось.
– Я не обязан отвечать на ваши вопросы, – сказал он яростно. – Особенно, задаваемые в таком тоне!
– Я пришёл сюда не по своей воле, – ответил я мягко. – Напоминаю вам, отец каноник, что я был прислан епископом Хез-Хезрона, и поверьте, что о такой миссии я не просил. И чем быстрее мы во всём разберёмся, тем лучше и для вас, и для меня. Вы ведь должны знать, что епископ любит получать ответы на вопросы, которые он задаёт. Быстрые и правильные ответы...
– Да, да – проворчал он. – Вы правы, – признал он через некоторое время, хотя это и далось ему с трудом. – Давайте
– Итак?
– В случае первого из заключённых сложно говорить о вине Фолкена, – сказал каноник. – Вы знаете, наверное, из собственной практики, что бывают люди со слабым здоровьем, которых один вид инструментов и подготовки к пыткам может довести до смерти...
– Это правда – признал я, потому что со мной самим произошёл похожий случай, когда допрашиваемый умер на столе, прежде чем успели его даже коснуться.
– Потому и только потому я позволил Фолкену продолжить, так как в первом случае не усмотрел его ошибки.
– Ну, а второй?
– Вы знаете, есть такой стол с винтовым прессом для сдавливания ...
– Он вопросительно посмотрел на меня, знаю ли я, о чём речь, и я кивнул.
– Фолкен слишком сильно затянул винты и задушил этого человека…
– Меч Господень, – воскликнул я. – Да такой ошибки не должен был совершить даже обычный ученик, не говоря уже о мастере палаческой гильдии!
– Якобы он пил с вами всю ночь...
– Каноник бросил на меня косой взгляд.
– Не знаю, с кем он пил, но определённо не со мной, – ответил я холодно. – Что сделали с телами?
– Вывезли в Ямы. – Пожал он плечами. – Как обычно. Позавчера вечером.
– Как обычно, дорогой каноник, – сказал я язвительно, – проводится обследование и составляется соответствующий отчёт. Жаль, что в этом случае не были соблюдены процедуры.
– Мы не обязаны следовать вашим процедурам, – сказал он, и я видел, что он злится, хотя и пытается себя сдерживать.
– Ну, хватит об этом. – Я махнул рукой. – Что сделано, того не воротишь, – добавил я великодушно. – Я хотел бы, однако, узнать, почему мастер Фолкен и писарь Хаусманн лежат в летаргии, и, вероятно, скоро умрут? Допрошенные были больны? Могли ли они их чем-то заразить?
– Ничего об этом не знаю, – ответил он.
– Странно, что вы не боитесь, что и вас может коснуться подобная болезнь, – сказал я медленно, глядя ему прямо в глаза. – Двое людей, которые участвовали в том же допросе, что и вы, практически умирают, а вас это не заботит?
– Я возлагаю надежду на Господа, - ответил он, не отводя взгляд.
– Это достойно восхищения, – сказал я и встал со стула. – Покорно вас благодарю, отец каноник, что изволили ответить на мои вопросы. В отчёте для Его Преосвященства не премину отметить, что вы выказали много доброй воли...
Он покраснел от злости, но ничего не ответил. Когда я уходил, он демонстративно отвернулся в сторону окна. Я тем временем медленно шёл по церковному саду, и размышлял, как я должен был поступить с этим паскудным делом. Конечно, я мог бы принять за чистую монету слова каноника, начеркать соответствующий доклад для Его Преосвященства и выбросить проблемы из головы. Однако я должен был сперва задать себе несколько вопросов. И самый главный из них звучал так: хотел ли епископ, чтобы я прижал каноника, или же наоборот, хотел, чтобы Инквизиториум официально спрятал это дело под сукно? Если второе, то могло оказаться, что дополнительное расследование с моей стороны будет хуже, чем нежелательным.