Меч Аркаима
Шрифт:
– Что это за домик? – спросил тот.
– Рыбаки, наверное, построили - высказал предположение балкарец, за тем отобрал бинокль и стал разглядывать окрестности.
– Рядом с домом никого нет! Это хорошо! Смотри! – он указал Алиму на право, - Видишь, за ёлками вдалеке белеется гора? Это Акташ! Нам туда!
– Это же не далеко.
– Э… Какой ты горец?! Это так кажется. Ещё дня два, наверное, топать! Ладно, пошли. Найдём, где-нибудь полянку вверх по реке, там и заночуем.
– По сравнению с нашими горами, этот Акташ, совсем маленький!
– А по сравнению с нашими горами, - ответил Муса, - это просто ровное место!
– Да конечно!- не поверил Алим.
– Точно говорю! Сколько в Эльбрусе метров? Вот то-то и оно! А, тем не менее, мы в самой высокой части Уральских гор!
– Как это?
– У тебя по географии что было? Не важно! Вижу! Объясняю, грамотный ты наш. Урал состоит из пяти частей: Южный (это где Башкирия), Средний, Северный (это где мы сейчас), Приполярный и Полярный. Где мы сейчас – это самая высокая часть Уральских гор!
– Да знаю я, просто – забыл – сказал Алим и почему-то покраснел.
– Что ты говоришь? Врёшь, наверное?
– Нет! Но других гор, кроме наших, я не видел, да? Откуда я знал, что меня на Урал занесёт? А ты, Муса, видел какие-нибудь другие горы?
– Памир, конечно – удивлённо развёл руками балкарец.
– И как?
– Горы как горы. Кавказ вот!- самые лучшие горы в мире!
– И самые красивые! Особенно в Чечне!
– Ты хотел сказать - в Балкарии! Там водопады и воздух чистый – чистый!
– Не знаю я не какой Балкарии!- отмахнулся молодой чеченец.
– Что? Что такое? Не знаешь?- приостановившись, притворно-удивлённо развёл руками Муса.
Они спустились с холма, надели рюкзаки и, переговариваясь, двинулись вверх по Чоролу.
ГЛАВА 13
Утро выдалось солнечным. Шумел лес, журчала по камням вода. Ночные страхи испарились. Солнце улыбалось с голубого чистого неба, разгоняя прохладу.
Пока готовили завтрак и когда его ели, Афоня расспрашивал Григория Тарасовича:
– А что это было? Неужели снежный человек?
– Да кто его знает! Чудище лесное! Эка пужинка! Вишь, как оно страх-то наводит: ты его ещё не видишь и не слышишь, а уже боишься!
– Это не призрак?
– Ну, какой призрак! Ты же сам говорил, что это был голос живого существа. И ещё, посмотри, как он дверь изломал, гад!
Доски двери снаружи были в трещинах и царапинах, но внешне сама дверь выглядела целой.
– А как же молитва-то помогла?
– Молитва успокаивает. Как всякий зверь, он чувствует, что его боятся, вот и безобразничает. А этот ещё умеет и страх наводить на человека. Когда молишься, внутренне успокаиваешься, перестаёшь бояться, он это чувствует и уходит.
– Как всё просто! А говорили – молитвой не отделаешься. Врали?
– Запугивал. Что бы вы сюда не лезли, да и мне хлопот было бы меньше. Да и проверить не помешало, насколько серьёзные у вас намерения.
– Мурад, - спросил Пётр, - а у вас есть такие молитвы?
– Конечно, есть!
– А ты их знаешь?
– Конечно! Нет!
Все засмеялись.
– А что вы смеётесь? – возмутился Мурад.- Я всю жизнь жил среди иноверцев, в смысле христиан. Для своих – я чужой, русский! Для русских – я тоже чужой, чеченец.
– Да… Не повезло!
– Причём здесь не повезло? – с жаром возразил Мурад.
– Наши отцы, да и деды, не говоря о нас самих – выросли в безбожней стране. В среде агрессивного атеизма! Но религия, это, прежде всего, культура, а культура проявляется не только в религиозных обрядах, но и в фильмах, живописи, книгах. А какие книги я читал? Пушкин, Носов, Толстой, Дюма, Стивенсон, Конан Дойл – это всё христианские писатели. Книг мусульманских авторов о мусульманах фактически нет!
– Ну, что-то есть!
– Капля в море! Да не в этом дело! Всё равно принадлежность к той или иной культуре проявляется в поступках человека, в его поведении и так далее.
– А ты философ, Мурад. – сказал Григорий Тарасович. – Не ожидал. Молодец!
– Зафилософствуешь тут! Чужой среди своих! Всё равно образ мышления мусульманина отличается от православных. Хотя я и прожил всю жизнь в Москве. Многое, что для вас естественно я не понимаю.
– И, тем не менее, - вступил в разговор Афоня, - с мусульманами, мы, русские, как-то договаривались, а вот с Западом, с католиками, как-то не сложилось.
– Причём здесь это? Я вообще говорю. Не понимаю я ваших постулатов.
– Давай, парень, не будем вдаваться в теологические споры – примирительно сказал Григорий Тарасович.- Всё равно не в христианстве, не в мусульманстве мы ничего не смыслим. А конфликтов среди нас пока нет и, надеюсь, не будет! За мечём – то пойдём? Или ну его на фиг?
– Странные вопросы – конечно!
– Конечно – что?
– Идём!
– Тогда – собираемся. Разбиваемся на две группы: мы с Петром проследим за нашими друзьями, а наши многоуважаемые историки с Налькой пойдут за мечём.
– А почему я с вами? Почему, например, не Мурад?- поинтересовался Пётр.
– Потому что я не знаю, как обучают бандитов, даже бывших, а как обучают наших солдат, я знаю! Кроме того, они оба историки, им меч интересней, чем слежка – игра в казаки-разбойники.
– Хорошо, хотя, я не разведчик. Я просто десантник. Но как говорится: «Никто кроме нас!»
– И это правильно – одобрил Григорий Тарасович.
– Белка с кем пойдёт? – спросила Наля.
– Со мной! – удивлённо ответил Григорий Тарасович. – Вам она зачем? У тебя вон какие охранники! Вас трое и нас трое.