Меч Аркаима
Шрифт:
– А стрелять-то она умеет? – спросил, как оскорбил Мурад, вспомнив вчерашние сомнения Афанасия.
– Кто? Собака? – удивлённо спросила Наля и звонко засмеялась.
– Да нет! Вы, Анастасия.
– Ну да! – наполовину удивлённо, наполовину вопросительно в один голос ответили отец и дочь. Ответ, как поняли москвичи, был утвердительным.
Но Наля всё - таки оскорбилась. Она пристально посмотрела на Мурада, чуть прищурилась, улыбнулась уголками губ, взяла со стола варёную картошку, сняла карабин со стены, повесила его на правое плечо стволом вниз и сказала:
– А ну пойдём! Если не боишься, конечно.
Мурад гордо хмыкнул.
Они вышли из домика, за ними все остальные. Наля отдала Мураду картошку и сказала:
– Возьми её в левую руку двумя пальцами – большим и указательным и что бы большой был внизу, а остальные три я тоже видела и отойди подальше. Понятно?
Мурад кивнул, взял картошку, так как просила девушка, и отошёл ближе к Чоролу, повернулся к ней и спросил:
– Так?
– Да - ответила Наля.
Послышался щелчок - карабин снят с предохранителя!
Девушка на ходу сдёрнула карабин с плеча, вытянув правую руку, мгновенно направила его на Мурада и, не целясь, выстрелила.
Картошка в руках Мурада получила аккуратную дырочку.
– Но ты даже не прицелилась!- удивился ошарашенный Мурад, не успевший даже испугаться.
– А зачем? Это же не беличий глаз!- улыбнулась лукаво девушка.
– Да! – подтвердил Григорий Тарасович и успокоил Мурада, - Когда она стреляет белке в глаз, она целится.
– А если бы она не попала?- поинтересовался Афоня.
– Как это? – удивились отец и дочь.
– Ну, так? – пожал плечами Афоня.
– Да ну!- ответил Григорий Тарасович.- Мы с детства стреляем. Хорошо стрелять у нас в крови.
– А если картофелину на голову поставить – попадёшь? – не унимался Афоня.
Григорий Тарасович сурово нахмурился и ответил за дочь:
– Даже и пробовать не будем.
– Почему?
– Потому! Чего боишься – то обязательно случиться. Когда тот предмет, в который стреляют, держат в руке, стрелок не боится убить или тяжело ранить человека и стреляет уверенно и, естественно, попадает. А когда цель на голове, у стрелка появляется неуверенность и он может промазать, а, значить, и убить! Ещё вопросы есть?
– Нет!
– Тогда собираемся! Думаю, ваши друзья сегодня к вечеру будут здесь, на той стороне Чорола.
Cобрались они быстро.
Через два часа Григорий Тарасович задумчиво смотрел вслед уходившей по лесной тропинке лёгкой походкой привыкшего к ходьбе человека свою дочь Налю, за которой поспевали два молодых историка. Петру он чем-то напомнил Ната Бумпо, провожающего молодого Ункаса, который впервые вступил на тропу войны.
Белка недоумённо смотрела то на хозяина, то на опушку леса, где скрылась хозяйка, как бы говоря: «А мы чего стоим?»
– Нет, Белочка, - ответил ей Григорий Тарасович, - мы пойдём другим путём.
– Там дальше, – обратился он к Пете, - на той стороне реки есть прекрасная поляна, на ней, я думаю, они и остановятся. А, напротив, на этом берегу, есть отличное укрытие, где можно понаблюдать за ними.
Пётр, вставая с травы, пропел:
– Батальонная разведка
Мы без дел скучаем редко
Что ни день — то снова поиск, снова бой.
( слова из песни И. Морозова «Батальонная разведка»)
– Хорошая песня – одобрил Григорий Тарасович.
Через час c не большим они варили обед в ложбине между горой и крутым берегом Чорола. С левого берега реки эта ложбина была не видна, оттуда с воды казалось, что на другом берегу сплошная скала.
Под вечер собака насторожилась (благо ветер дул с той стороны реки). Пётр и Григорий Тарасович притаились между камней.
На той стороне реки с пригорка на поляну спускались двое мужчин. Первый размахивал руками и что-то весело кричал. Второй, высокий и худой шёл за ним какой-то подавленный.
– Они?- утвердительно спросил Григорий Тарасович.
Пётр кивнул.
– Других тут и быть не может. Двое мужчин кавказкой наружности – кто это ещё может быть?
Григорий Тарасович направил на них бинокль.
– Ого!- удивлённо воскликнул он. – Вот это да!
– Что там?
– Да ничего особенного. Как думаешь, может человек так круто изменится за несколько лет? А?
– Смотря, каких лет! Меняются и за час! И какой человек. У нас в Чечне за один бой человек менялся до неузнаваемости. Знакомый, что ли?
– Всё может быть, всё может быть. Но похож! Нам бы на ту сторону, узнать, о чём они говорить будут. Пошли, Белку здесь оставим.
ГЛАВА 14
Муса, спускаясь с пригорка на поляну у реки, махал поднятыми вверх руками и выкрикивал:
– Йа - ху! Йа - хакк! Ля илляху иль-алла! Мухаммад расул-алла! ( Это он! Он справедливый! Нет бога, кроме Аллаха! Мухаммед - пророк Аллаха!). Смотри, какая поляна, Алим! Здесь и остановимся! Что случилось? Чем опять не доволен, а?
– Я думаю, что не хорошо идти за языческим мечём и выкрикивать имя Аллаха.
– Почему языческим? Мы назвали его «Меч Аллаха»!
– По-моему у него другое название?
– И что? Чёрный камень Кааба тоже был языческим символом, а теперь это величайшая мусульманская святыня! А с чего ты взял, что мы идём за мечём? Меч это так, запасной вариант.
– А зачем же мы идём?
– Снимай рюкзак, разбиваем лагерь, потом поговорим.
И уже после того как разбили стоянку, за ужином, прихлёбывая из кружки чай Алим сказал: