Меч Баа Ци
Шрифт:
Трисмегас бросил взгляд тоски и ненависти на округу.
— Это Кладбище Богов, мой враг! Нечто не совсем реальное с точки зрения физических законов бытия, но в то же время более чем реальное. Если не получится выбраться отсюда, оно нас высушит, вытянет все тнете, все антитнете, оставив без сил. Мы станем никто, прошлогодними мотыльками в коллекции собирателя насекомых. Мне не хочется становиться никто — я защищаю свою Вселенную, она нуждается во мне. А здесь я впустую трачу столь страшным путем собранную энергию разума.
Трисмегас издал нечеловеческое скрипение, его облик слегка подернулся,
— Древние мастера создали очень эффективное оружие против нас, тварей Изнанки. — в темных глазах Трисмегаса мелькнули огоньки иронии. Видимо, ему доставляло удовольствием напоминать Баа Ци, что теперь в разряд тварей Изнанки входил и он. — Один из нас точно обречен на гибель. А второй, возможно, и сумеет избежать ее. Система ясно дает понять — нам предстоит биться друг с другом до конца и решать, кто станет хозяином этого мира.
— И при этом у нас нет возможности нанести друг другу вред.
— Да, — ответил Трисмегас, не заметивший в сем факте противоречий. — Система предполагает опосредованную войну. Ты вступил в схватку против Ордена, я вступаю в войну на стороне Ордена. Грядет генеральная битва и кто победит — того Система и выпустит прочь, в Изнанку. Ты хочешь в Изнанку?
— Не особо, — чуть подумав, честно ответил Вахтер.
— Тогда проиграй! — глаза Трисмегаса чуть вспыхнули синими огнями тнете. — Проиграй, дай войскам Ордена захватить Краснотал, прочие города под их власть и закон! Я уйду, ты останешься среди своего человеческого окружения. Какой-то выход в твою Вселенную имеется, пути туда есть, я их чувствую. Со временем ты сможешь вернуться в свой дом. Зачем тебе победа, когда на кону возвращение домой?
— Как-то не по-человечески, бросать своих, пусть и не настоящих людей, — покачал головой Вахтер. Потом только запоздало вспомнил, кому говорит про человеческие обычаи. Трисмегас опять раздраженно скрипнул.
— Что тебе они? Они уже умерли все! Давно! И тот, кто пришел тебя выручать — тоже, считай, умер!
— Меня пришли выручать? — поднял бровь Вахтер. — Моя дочурка или сама Тейлитэ?
— Твоя дочурка давным-давно мертва, — процедил Трисмегас без особого соболезнования. — И твой сын…
Вахтер уже прыгнул на него с мечом на замахе. С такой неимоверной скоростью, что даже нечеловечески совершенная реакция противника запоздала. Через миг Трисмегас отлетел прочь от смачного удара, зажимая широкую рану на шее. Бил Вахтер с расчетом срубить голову с плеч, но не сумел смахнуть ее полностью. В ответ в грудь Баа Ци ударил разноцветный огонек, что выпустил, словно теннисный мяч, Трисмегас, шипя от боли и ярости.
По мечу Баа Ци зазмеились красные и синие огни, сам клинок начал изгибаться и шевелиться. Вахтер с брезгливой гримасой выбросил его прочь с моста в бездну. Заряд, что вогнал в него Трисмегас, прожег дыру в груди, опалил кожу, создав на ней причудливую отметину в виде круглой печати, что задымилась черной струйкой. Но не взирая на пробоину, Вахтер собрал всю волю в кулак и, шатаясь от дикой боли, приблизился к сидящему Трисмегасу.
Загрохотало
— Осмотрись, дурак! Система предупреждает нас: если мы продолжим бой, она попросту уничтожит этот мир, захлопнет, как надоевшую книгу! Мы все равно не сумеем убить друг друга, не уничтожив весь этот мир, пока на то не будет воли Системы! — просипел тот, силясь встать и попутно зажимая рану дрожащей рукой. — Тебе не убить меня!
— Я и не собирался тебя убивать, — мрачно ответил ему Вахтер, наклонившись над телом противника. Он резко запустил свою руку прямо в открытую, сияющую синеватым светом рану в теле Трисмегаса, выдрал оттуда комок плоти, по-быстрому скомкал мгновенно застывающую на воздухе субстанцию в подобие параллелепипеда. А когда тот обрел окончательный вид, со всего маху ударил его о каменные перила моста.
— Моя дочь останется жива, чтобы не случилось! — провозгласил Вахтер, глядя на Трисмегаса, как смотрит выигравший трудный шахматный поединок гроссмейстер на своего тет-а-тет. Противник, быстро приходя в себя, откатился прочь, встал с места, щупая на глазах сходящуюся рану.
— «Дочь останется жива»! — прошипел с насмешкой Трисмегас. — Идиот! Сюда проник твой сын, выручать тебя, а не дочь! Он бился с Темной душой и получил ядовитую рану, он теперь при смерти. Причем тут дочь? Идиот… Твоя попытка провалилась, теперь ты не спасешь своего сына, ты потерял свой единственный меч, которым мог нанести мне хоть какой-то вред и сформировать судьболомный камень… Ах да… Теперь у тебя второе Проклятие. И попробуй с ним победить в грядущей битве!
Вахтер, слегка смутившись, почесал ожог на груди.
— Ничего страшного! — сказал он наконец. И уже упавшим голосом добавил. — Я что-нибудь придумаю.
— Успевай, пока можешь вообще думать, Баа Ци, — посоветовал Трисмегас.
— В любом случае, жизнь дочери ценой меча и еще одного Проклятия — это мелочи.
Трисмегас уже без опасения получить удар в спину отвернулся от противника и пошел к своему странному убежищу.
— Мне пора собирать войска. Жди меня у Краснотала, враг! Там мы и решим все наши споры окончательно!
Глава 72. Зов мертвых
Несмотря на запрет Визиря разговаривать, спорадически время от времени бредущие с ним люди обменивались репликами. Катя выспрашивала у Грома, отчего тот решил составить компанию Визирю и его смертникам. Тот честно сообщил, что было скучно, когда комиссовали из зоны боевых действий, просто не находил себя в мирной жизни.
Потом Катя пристала с подобными же расспросами к Фее. Та отвечала нервно, сначала намекая, что не намерена делиться данными сведениями с первой встречной. Но после непродолжительной беседы Катя сумела так ее расположить своей непосредственностью, что спутница наконец призналась: нужны деньги, много денег для лечения хорошего человека. И она получила эти деньги от Визиря за участие в этом деле. И решилась она сразу, понимая, что серьезно рискует: тот был честен, сразу сообщив, что вернуться из задания шансы очень низкие.