Меч Баа Ци
Шрифт:
Незнакомец без страха шел на них и остановился, когда оставалось метров пять. Легкий ветерок разогнал туман рядом с ним, явив тощего мужчину с морщинистым худощавым лицом восточного типа. Облачен он был в какой-то черный халат до колен, в черных же сапогах.
— Я Кончар! — представился человек в халате с легким прононсом, словно его одолевал насморк. Затем отточенным движением выдернул из полы прямой меч, недвусмысленно направив его острие на Герди. — Вам меченосец должен сразиться со мною насмерть! Иначе вы не пройдете!
Гром молча нажал на спуск, посылая в противника щедрую
— Стой! — запоздало крикнул ему Визирь, видимо, что-то уяснивший в законах местной обители. Да только зря. Пули вонзились в тело Кончара, тот злобно зашипел, отступая на пару шагов. И… растворился, превратившись в большое темно-фиолетовое облако. Это облако, клубясь и переливаясь, сразу же накрыло группу Визиря.
***
— Крош, вставай, ты чего, совсем пьяный, что ли? — толкнул кто-то прикорнувшего было бойца. Тот испуганно вскинулся, ожидая увидеть злобную физиономию командира, поймавшего его сонным на посту. Страшила за такое по головке не погладит. Но это был Соленый. Боец из его группы, вместе с которым они побывали не в одной переделке, прошерстили на предмет бородатых приключений с автоматами не одну сотню километров опасной зеленки.
— Соленый? Ты, что ли?
— А кому же еще, — самодовольно отвечал Соленый. — Хорош спать! Погнали ко мне, там уже все собрались. Столик организовали, вино нормальное подвезли. Пару посылок пришло с ништяками. Давай, давай, за мной, не отставать!
Крош приподнялся, осмотрелся — был он в своей родной располаге, в палатке, которую делил еще с пятью бойцами, сейчас отсутствующими. Соленый поманил его за собой и сам пошел к выходу с шутками-прибаутками, призывая не тормозить и следовать к выходу поскорее, не то все вкусненькое разберут. И самых красивых баб тоже. А там как раз таковые прибыли из числа медицинского персонала части. Праздник отмечают. Есть даже красивые.
— Да сейчас я, сейчас! — заторопился Крош. Но сделал несколько шагов и запнулся о кем-то небрежно опрокинутую табуретку. Выругался поднимаясь, сделал еще пару шагов и вновь упал, споткнувшись — уже у самого порога.
А потом его словно что-то стукнуло по затылку и тело прошиб холодный пот. Он поднял глаза на стоящего на выходе из палатке боевого товарища.
— Погоди, Соленый! Так ты же давно умер?
— Умер? — с некоторым удивлением переспросил Соленый.
— Тебя же убили, Соленый, — прошептал Крош. — Сожгли заживо, когда мы еще попали в переделку с Вахтером. Только пепел и остался.
— Ну… да, в общем. А не пофиг ли? Пошли, пошли за мной! Там такое! Давай, давай за мной, пошли быстрее, меньше думай, а то…
— Никуда я с тобой не пойду! — едва не завизжал от страха Крош, отскакивая прочь, как мог — ноги его совершенно не слушались. Соленый еще раз посмотрел на боевого товарища со странным выражением лица. Затем пропал. Пропала и палатка, и все наваждение махом. Крош оказался у самого края моста: если бы пошел следом за Соленым «из палатки», как раз бы и сиганул с головой в пропасть.
Крош постарался встать, понял, что не может, повернулся назад и увидел, что спотыкался не о табуретки, это его Катя держала за ноги, что-то заполошно
— Все, все! — крикнул он ей. — Я очнулся, я в норме!
Затем вскочил и схватил Свету, что слепо шла мимо него прямо в обрыв с криком «Саша, ты же простудишься, вернись, дурочка, кому говорят!»
Через пару мгновений Света засопела в его объятиях и сообщила, что пришла в себя. Так что можно больше не мять ей грудь при посторонних.
На площадке у моста Герди держал брыкающегося Визиря, прижав к полу приемом из дзюдо. Тот пытался вырваться, что-то ворча на незнакомом языке. Потом Крош увидел, что немец вдобавок умудрился еще и Фею нейтрализовать, зацепив ногами совершенно не по-джентельменски — за шею. Та хрипела, уже больше не вырываясь для самоубийственного прыжка с моста, а стараясь сохранить дыхание. Но нежнее держать ее Герди не мог, вырвалась бы. Крош подскочил на помощь, выдрал из захвата Фею, заломил ей руку за спину, крепко прижимая к полу. Она задышала часто-часто, постепенно возвращаясь в реальность.
В этот момент громыхнул автомат и над ними прошла длинная очередь. Сначала люди рефлекторно вжались в пол и лишь затем повернули головы к стрелявшему. Гром отступал от них, будучи уже на середине моста, наставив на группу автомат. Он остановился, достал воображаемую рацию и заорал по связи:
— Старшой, один не вывезу, их много, около роты! Высылай винты, Старшой! Крой минами, вызывай на меня, я отлежусь в окопе!
— Дядь Саша! — закричала Катя, подрываясь с места, чтобы как и Кроша схватить за ноги, удержать… Но едва она побежала к Грому, тот вновь ударил из автомата, к счастью, косой очередью — каменная крошка брызнула в паре сантиметров от ступней Кати. Та, взвизгнув, мгновенно прыснула назад. Гром же с перекошенным в боевой ярости лицом захохотал, привычным движением закинул автомат за спину и прыгнул с моста в пропасть.
Глава 73. Тебе нужен меч
— Вахтер, собака серая! — вопил Синоптик, прыгая на груди лежащего в шатре человека. Тот открыл сначала один глаз, затем другой. Затем со вздохом сграбастал надоедливого спутника по Изнанке и переложил ближе к голове.
— Собака ты серая, — повторил Синоптик, но уже не так рьяно. — Мы же думали, ты того… схватился с Трисмегасом и отхватил от него! А там грохот такой шел, трам-барабам, горы шатались, реки выходили из берегов, из Гибельного озера — есть тут такое неподалеку, священные налимы через открывшуюся протоку уплыли в Сигур-реку. Теперь там вообще не покупаешься!
Видимо, заслышав шум в шатре и смекнув, что Вахтер очнулся, к нему сразу же заглянула Рекщинэ.
— Оу, — сказала она и крикнула в сторону, что великий бог Баа Ци очнулся и готов принять князя под свои очи. В это время рекомый Баа Ци зашипел сердито — и не понять, от боли, или от своего титулования. В устах Рекщинэ «великий бог» звучало довольно издевательски.
Вошел Страшила, за ним — как послушная женщина Востока семенила тихонько Рекщинэ. Она присела у входа, Страшила опустился на колени рядом с ложем Вахтера. Протянул ему тарелку с кашей и ложкой.