Меч и щит
Шрифт:
— Выходит, мой отец и правда был богом, раз удостаивал своей благосклонностью только королев. Это весьма занятно, но я хотел бы узнать о том, что Меч еще создал, помимо меня и этих моих новоявленных братьев. Меня интересует меч. — Я коснулся висевших у меня за плечом ножен. — Я имею в виду оружие, а не человека. Мать говорила, что ты присутствовал при его ковке, это правда?
— Ну, не совсем. Готовясь к поединку с великим руантийским воином Хенгистом, Глейв решил сам выковать себе оружие, так как имевшееся в оружейной у короля Ульфа его не удовлетворило. Я таскал к нему в кузню все, что он велел, но в саму кузню он меня не пускал, говоря, что применяемая им магия столь велика, что простой смертный
— Три? Выходит, у него было еще два меча? Зачем? И куда они делись?
— Два других были меньше. Один полутора локтей длиной, а второй и в пол-локтя. И я тоже его спрашивал, зачем он кует себе три клинка, ведь для поединка с Хенгистом все равно придется выбрать только один. А он ответил, что раз уж сталь сварена, то нужно ковать полный комплект. Я, правда, не знаю, что такое «комплект», но видимо, что-то мощное и магическое.
Я усмехнулся про себя, потому что, в отличие от Скарти, знал ромейский язык и представлял себе, что такое комплект. Но просвещать Скарти я не счел нужным — лучше пусть он меня просветит.
— Так куда же они подевались?
— После того как Глейв задушил Рикса его же бородой, — завел рассказ Скарти, и я решил набраться терпения, подозревая, что до судьбы мечей он доберется не скоро, — Хельги, побочный сын Рикса, ударил его отравленным кинжалом, и Глейв десять дней находился между жизнью и смертью. А когда он поднялся наконец с одра болезни, корабли уже подплывали к порту Бекмюнни. Там он узнал, что вожак соперничающей шайки, Фроди, сын Тейта, недавно сжег Бекмюнни и отправился зорить Сурвилу. Причем двигался он сушей, чтобы напасть оттуда, где его никто не ожидал. Поэтому корабли свои он оставил в бухте неподалеку от порта Бекмюнни. Глейв повел половину шайки в поход на Сермию, а половину оставил дожидаться в засаде возвращения Фроди из набега. И командовать оставшимися он поручил ярлу Свейну. Тот хоть и был женат на Пайде, сестре Рикса, но показал себя преданным Глейву и убил Хельги, когда тот ранил Глейва, а потом, пока Глейв не выздоровел, держал в узде роптавшую шайку. И в знак даруемой ему власти над половиной шайки Глейв вручил ярлу Свейну свой меньший меч. Но вышло так, что из Сермии Глейв не вернулся в Бекмюнни, а…
— А двинулся через Эрри на помощь моему деду, королю Водену, и появился у водопада Нервин как раз вовремя, чтобы спасти мою мать от смерти или плена, а наше войско — от поражения, — не выдержав, перебил я Скарти, — но это уже история, а с историей я знаком. Что же потом стало с ярлом Свейном? Ведь меч, я полагаю, так и остался у него?
— Да, мой принц. После исчезновения Глейва к Свейну постепенно стянулись все бывшие головорезы Рикса, и все эти годы он с успехом разбойничал по берегам Туманного моря. Но три года назад Эгмунд Броклаусс разбил его вместе с другими ярлами в битве под Хамаром. Свейну пришлось бежать, и говорят, его убили в какой-то стычке. И кому теперь принадлежит тот меньший меч — неизвестно.
— Ладно, — вздохнул я, мысленно смиряясь с тем, что от отца мне достанутся в наследство только пустые ножны, — а что сталось с третьим клинком? Судя по длине, это был скорей кинжал, чем меч?
— Глейв называл его Кайкэном. И с виду он был таким же, как большой меч, уступая ему только размерами.
— И куда же он пропал? Глейв и его метнул в какого-нибудь колдуна?
— Э-э-э, — замялся Скарти, — когда Глейв исчез, ваша матушка в страхе закричала, к ней сразу вбежала толпа стражников, слуг и придворных. К ней в покои тогда заходили все кому не лень, а кинжал лежал на ложе под подушкой. Вот я и решил припрятать его до времени, чтобы кто-нибудь не присвоил. А потом родились вы, и я решил вручить его вам, когда станете воином. И уж совсем было собрался это сделать шесть лет назад, да вы как раз тогда ушли в поход на вратников.
Я невольно рассмеялся, восхищаясь тем, как ловко этот плут снова вышел сухим из воды. Неожиданная возможность получить отцовский кинжал — как там его, Кайкэн? — настолько меня обрадовала, что я решил не допытываться, в самом ли деле Скарти собирался вручить его законному владельцу или же оставить себе «на память».
— Ну я уже давно стал воином, и ты можешь теперь с чистой совестью передать его мне. Где же он?
— Сейчас, мой принц. — Скарти бросился к своим сундукам, с трудом отодвинул один большой и достал из скрытой за ним ниши маленький сундучок, который правильнее было бы назвать большой шкатулкой. Достав откуда-то ключ и открыв замок, Скарти торжественно двинулся с сундучком ко мне. Я принял у него ношу и откинул крышку.
Никакого кинжала там не было.
Глава 3
Правда, там лежало много вещиц, которые, кажется, давно и безуспешно искали по всему замку. По я узнал лишь золотой браслет-«змейку», принадлежавшую герцогине Адельгейде, да и то потому лишь, что лет восемь назад герцогиня учинила страшный скандал в связи с его пропажей — теперь-де ее «змейка» на левой руке осталась без пары. Но, впрочем, я и не присматривался ко всем этим кольцам, ожерельям, браслетам и кулонам. Мое внимание сразу приковал к себе маленький блестящий диск на золотой цепочке — золотой медальон с резным изображением лунного серпа в орнаменте из дубовых листьев. Но даже без этого священного символа стрег я бы понял, что передо мной амулет, так как его окружала почти осязаемая аура магии. И его история внезапно заинтересовала меня куда больше, чем таинственное исчезновение кинжала. Но чтобы узнать ее, требовалось хорошенько припугнуть Скарти, и самым лучший способом добиться этого — изобразить страшный гнев по поводу исчезновения Кайкэна.
Взяв левой рукой амулет за цепочку, я схватил правой Скарти за грудки и с силой встряхнул.
— Ты что, шутить со мной вздумал? Где Кайкэн? Куда ты его дел, Скарти? Пропил, мерзавец?
— Клянусь Дакаром, мой принц, шесть лет назад он был еще там, я его вынимал, готовясь отдать вам, когда вы так внезапно отправились в поход на вратников. Сам не пойму, куда он мог запропаститься! — заверещал Скарти. — Да разве я б посмел его продать? Такое оружие всякий узнал бы и тотчас выдал бы меня властям!
Этим словам я не поверил — не настолько я наивен, чтобы поверить такой бессовестной лжи. Но в тот момент меня интересовало другое.
— Ты хочешь сказать, что за последние шесть лет ни разу не открывал сундучок? Допустим, что «змейку» ты упрятал сюда за два года до того похода. А что ты скажешь о нем? — Я потряс перед носом у Скарти золотым медальоном. — Откуда он у тебя? Говори!!! И не вздумай врать, будто это подарок от бабушки на день рождения! Даже я вижу, что он принадлежал стреге, да притом отнюдь не рядовой! И почему его хозяйка не вернула себе пропажу вместе с твоей уродливой башкой? Ведь у стрег есть свои средства находить утерянные вещи. Отвечай!
— Потому что она утонула, — неохотно выдавил из себя Скарти.
— Все равно, этот амулет для стрег — вещь священная. Они должны были найти его — хоть на дне моря. Почему они этого не сделали? И кому он принадлежал? Отвечай, прохвост, не заставляй меня клещами тянуть каждое слово. Что-то ты вдруг стал ужасно неразговорчив. Гляди у меня!
Разумеется, про клещи я сказал так, для красного словца, поскольку для допроса с пристрастием не было ни времени, ни желания. Но Скарти, видно, воспринял мои слова буквально и, оглядевшись по сторонам, понизил голос чуть ли не до шепота: