Меч карающий
Шрифт:
Голос Сен-Джона смолк, и воцарилось молчание. Хатч бросил взгляд на Найдельмана; его челюсть едва заметно дрогнула, глаза сузились.
– Так что, видите ли, – снова заговорил Сен-Джон, – похоже, ключ к Водяному Колодцу заключается в том, что никакого ключа нет. Должно быть, это прощальная месть Макаллана пирату, который его похитил – захоронить сокровище так, чтобы его никогда не достали. Ни Окхэм, и никто другой.
– Суть в том, – вмешался голос Стритера, – что находится в Колодце небезопасно до тех пор, пока мы не расшифруем оставшуюся часть шифра и не проанализируем текст. Похоже, Макаллан установил здесь какие-то ловушки для каждого, кто…
– Чушь! – прервал его Найдельман. – Опасность, о которой он предупреждает – ловушка для идиотов, которая убила Симона Руттера и затопила Колодец две сотни лет назад.
Снова воцарилось молчание. Хатч посмотрел на Бонтьер, затем на Найдельмана. Лицо капитана оставалось каменным, губы крепко сжатыми.
– Капитан? – ещё раз попытался Стритер. – Сен-Джон так не считает…
– Всё это спорно, – огрызнулся Найдельман. – Мы практически закончили – осталось установить и прокалибровать лишь парочку датчиков, а затем мы поднимаемся.
– А я думаю, что в словах Сен-Джона что-то есть, – сказал Хатч. – Мы должны прервать спуск, по крайней мере, пока не узнаем, о чём говорил Макаллан.
– Я за, – сказала Бонтьер.
Найдельман стрельнул в них взглядом.
– Абсолютно исключено, – бесцеремонно сказал он. И, завязав мешок с датчиками, бросил взгляд наверх. – Господин Вопнер?
Программиста на лестнице не оказалось, а интерком молчал.
– Должно быть, он в туннеле, калибрует датчики в зале, – сказала Бонтьер.
– Тогда давайте его позовём. Чёрт возьми, он, наверное, выключил передатчик, – произнёс капитан и принялся взбираться мимо них по лестнице.
Та слегка дрогнула под его весом.
Минутку, – подумал Хатч. – Здесь что-то не так. Раньше лестница не дрожала.
Затем дрожь повторилась: лёгкая, еле ощутимая под кончиками пальцев и ступнями. Он вопросительно посмотрел на Бонтьер, и по её виду понял, что она тоже это почувствовала.
– Доктор Магнусен, отчёт! – резко сказал Найдельман. – Что происходит?
– Всё в норме, капитан.
– Рэнкин?
– Зафиксирован сейсмический сдвиг, но на пороге чувствительности, до опасного уровня очень далеко. У вас проблемы?
– Мы почувствовали, что… – заговорил было капитан.
Его прервало внезапное дикое содрогание лестницы, Малина едва не сбросило вниз. Нога соскользнула с перекладины, и он отчаянно вцепился, пытаясь удержаться. Уголком глаз отметил, что Бонтьер всем телом прижалась к лестнице. Новая тряска, затем ещё. И за всем этим Хатч расслышал далёкий звук обвала, подобный землетрясению – низкий рокот, на грани слышимости.
– Чёрт, что происходит? – рявкнул капитан.
– Сэр! – откликнулась Магнусен. – Где-то недалеко от вас зафиксирован оползень.
– Ладно, ваша взяла. Находим Вопнера и выметаемся.
Они взобрались на платформу на уровне минус сто. Прямо над ними зияло отверстие туннеля – распахнутая пасть из гнилого дерева и земли. Найдельман заглянул внутрь, устремив луч во влажную тьму.
– Вопнер? Шевелись. Мы возвращаемся.
В ответ – лишь тишина да слабый холодный ветерок, выходящий из туннеля.
Ещё несколько секунд Найдельман продолжал вглядываться в тёмный коридор. Затем бросил взгляд на Бонтьер, на Малина, и его глаза сузились.
Резко, словно подброшенные одной и той же мыслью, все трое вскарабкались на уровень туннеля, отцепили карабины и побежали по коридору. Хатч не помнил, чтобы это ответвление с низким потолком раньше казалось настолько мрачным и навевало такую клаустрофобию. Сам воздух изменился.
И вот туннель закончился небольшой каменной залой. Два пьезоэлектрических сенсора висели на стенах по углам. Рядом с одним валялся карманный компьютер Вопнера, антенна на КПК согнута под непостижимым углом. Завитки тумана поплыли в воздухе, пронзаемые светом трёх фонарей.
– Вопнер! – позвал Найдельман, устремляя луч то в одну, то в другую сторону. – Куда он пропал, чёрт бы его побрал?
Хатч сделал шаг вперёд за спиной Найдельмана и увидел нечто такое, от чего похолодело внутри. Один из массивных камней свода обвалился на стену. Доктор увидел в потолке зияющее отверстие, подобное выбитому зубу, из которого тонкой струйкой сыпалась коричневая влажная земля. На уровне пола, где основание упавшего с потолка камня прижалось к стене, ему попалось на глаза что-то чёрно-белое. Подобравшись поближе, Хатч понял, что это носок одной из парусиновых туфель Вопнера, торчащей между каменных плит. В следующий миг доктор оказался рядом, устремив луч света между двумя гранями камней.
– О, Господи! – произнёс Найдельман за его спиной.
Малин увидел Вопнера, втиснутого между двумя гранитными глыбами. Одна рука была прижата вдоль тела, вторая свисала под непостижимым углом. Голова в каске повернулась вбок. Вопнер умоляюще посмотрел на доктора, глаза программиста расширились и наполнились слезами.
Хатч увидел, как губы Вопнера тихо шевельнулись. Пожалуйста…
– Керри, держи себя в руках, – велел Хатч, водя лучом вверх и вниз вдоль узкой трещины, одновременно сражаясь с передатчиком.
Боже, удивительно, как он ещё жив.
– Стритер! – заорал он в интерком. – Человек зажат между двумя каменными глыбами. Спусти сюда несколько домкратов. Ещё нужен кислород, плазма и физраствор.
И снова заговорил с Вопнером.
– Керри, мы домкратами раздвинем эти камни и достанем тебя очень, очень скоро. А сейчас мне нужно знать, где у тебя болит.
Губы снова шевельнулись.
– Я не знаю, – ответил Вопнер, и его слова прозвучали скорее как выдох. – Чувствую… внутри всё сломано.