Меч Королей
Шрифт:
А еще перед нами были люди. Сотни воинов. Большая часть стояла на крепостных валах, откуда они смотрели на север, но многие, слишком многие, были за воротами. С нашего места мы могли видеть только одни ворота, Крепелгейт, с двумя мощными бастионами, нависающими над дорогой, и знаменем Этельхельма, развевающимся над ближайшей башней, а под ней, среди высокой травы и руин старых стен, расположилось войско. Я не видел, сколько там человек: кто-то сидел на осыпающихся стенах или лежал, но увиденного оказалось достаточно, чтобы понять: их слишком много.
— Они ожидают, что Этельстан атакует здесь? — спросил
— Может, они оставили отряд около каждых ворот, — сказал я. — Сколько человек ты видишь?
Сидящий высоко в седле Бритвульф видел больше нас.
— Сотни две.
— Нас больше! — взволнованно воскликнул Румвальд.
— А сколько на бастионах у ворот? — спросил я, не обращая внимания на Румвальда.
— Человек тридцать, — голос Бритвульфа снова прозвучал неуверенно.
— А войска Этельстана далеко? — спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно, потому что ответить на этот вопрос можно было, только поднявшись на стену и посмотрев на север.
— Так что будем делать? — спросил Бритвульф.
Я коснулся своей кольчуги — там, где под ней скрывался серебряный молот, и посмотрел на запад, хотя знал, что следующие городские ворота находятся в стене форта, а это означает, что сначала придется захватить форт. То есть, или именно эти ворота, или следует вообще забыть всю безумную затею.
— Будем делать то, зачем пришли, — ответил я. — Витгар! Возьми сорок человек. Поднимитесь по лестнице справа от ворот. — Я посмотрел на Бритвульфа. — Мне нужны тридцать твоих воинов на левую лестницу. Я сам их поведу. — Он кивнул, и я повернулся к Румвальду. — И мне нужно твое знамя. Возьми всех оставшихся людей и следуй за Бритвульфом к воротам. Скажете ублюдкам, что вам приказали совершить вылазку на север. Они наверняка не поверят, поэтому можете их прикончить, но сначала откройте проклятые ворота. А как только ворота откроют, — я снова посмотрел на Бритвульфа, — помчишься как ветер, искать Этельстана.
— А если король не подоспеет вовремя? — спросил отец Ода.
— Мы умрем, — жестко ответил я.
Ода перекрестился.
— Господь Саваоф с нами, — произнес он.
— Да уж, он бы не помешал, — мрачно согласился я. — Выступаем.
И мы двинулись.
Пока мы шли от реки, город казался пустынным, но теперь мы видели людей на стенах, другие ждали прямо у ворот, а небольшие группки наблюдали с края пустыря. Многих городских жителей сопровождали священники, по-видимому, люди надеялись, что священнослужители их защитят, если в город ворвутся мерсийцы. Может, они и правы, подумал я. Этельстан благочестив, как и его дед Альфред, и, несомненно, строго-настрого запретит своим воинам оскорблять своего бога.
Мы шли по дороге на восток, пока не добрались до новой прекрасной церкви на окраине: нижние этажи из камня, верхние — из новехоньких бревен. Около церкви мы повернули на север и пошли по утоптанной дороге, ведущей к воротам. Две козы щипали сорняки на обочине, где римская каменная кладка наполовину ушла под землю. Увидевшая нас женщина перекрестилась, но ничего не сказала. Отдыхающие у ворот воины встали, когда мы подошли ближе. У многих щиты были некрашеные — просто голое дерево, у других — со знаком креста. Ни единого прыгающего оленя.
— Восточные англы? — пробормотал Финан.
— Возможно.
— Похоже
Бритвульф ехал впереди, возвышаясь на захваченном коне, и демонстративно не обращал внимания на тех, кто спрашивал его имя. Я брел позади, изредка поглядывая на людей на крепостных валах, пот стекал по моему лицу. Они тоже наблюдали за нами, но безо всякой тревоги, потому что большинство просто не знали, что происходит. Они знали, что войско Этельстана рядом, слышали какофонию городских колоколов, но после той первой суматохи им почти ничего не сообщали, а понимали они и того меньше. Они жарились на солнце, страдали от жажды, мучились от скуки, а мы — просто еще один отряд, прибывший ждать не пойми, чего под жарким солнцем.
— Сюда! — крикнул я тридцати воинам, которые пошли со мной. — Вверх по лестнице! — Я сошел с дороги и направился к лестнице, ведущей на бастион слева от ворот. Иммар позади меня нес знамя Этельстана, плотно обернутое вокруг древка.
— Ты не сможешь сражаться с флагом в руках, — сказал я ему, — так что держись подальше.
Когда мы захватим ворота, Хулберт, человек Бритвульфа, с десятком воинов пойдет по стене налево, защищая наши тылы.
Бритвульф уже доехал до главных ворот, где его окликнул старик, перевесившийся через внутреннюю стену бастиона.
— Кто ты? Чего надо?
— Я олдермен Эльстан. — Бритвульф остановил коня и уставился на вопрошавшего. — Открывай ворота.
— Зачем, ради всего святого?
— Потому что этого хочет лорд Этельхельм, — крикнул Бритвульф.
Его руки лежали на луке седла. Щит с выжженным крестом висел на спине. Слева на бедре висел меч.
— Мне велено не открывать ворота даже самому Господу Богу! — ответил старик.
— Он не может прийти, — сказал Бритвульф, — поэтому лорд Этельхельм послал меня вместо него.
— Зачем?
Старик увидел, как я со своими людьми начал подниматься по ступеням.
— Стой! — крикнул он мне, вытянув руку. Я остановился на середине истертой каменной лестницы, чувствуя тяжесть висящего на спине щита. Отряд на бастионе ворот был не из фирда, все в хороших кольчугах, с копьями и мечами.
— Там Красавчик, — крикнул Бритвульф. Он неопределенно махнул на северо-запад. — Мы высылаем отряд из западных ворот, чтобы задать ему трепку, но нужно удержать его на месте. Если он увидит, что из этих ворот тоже выезжает отряд, ему придется решать, от какого из них защищаться. Разумеется, ты можешь съездить и спросить у лорда Этельхельма лично.
Старик смотрел вниз на Бритвульфа, но теперь взглянул на нас и увидел, как я на мгновение остановился, а затем продолжил подниматься и уже поднялся на бастион. Старик нахмурился, но я дружелюбно кивнул ему. Его щит с прыгающим оленем Этельхельма был прислонен к внутренней стене. Я подумал, что люди внизу, может, и из фирда восточных англов, но по этому щиту понял, что копейщики на бастионе — западные саксы и, вероятно, преданы Этельхельму.
— Жаркий денек! — сказал я старику, мой голос звучал глухо из-за нащечников.